Сэттон-Чанселор... Именно здесь началось что-то важное и
опасное. И «Дом на канале» каким-то образом со всем этим связан. Возможно,
центром являлся именно он, а может быть, сама деревушка Сэттон-Чанселор? Место,
где люди жили, уезжали, приезжали, откуда бежали, исчезали и возвращались
вновь. Как, например, этот сэр Филипп Старк.
Не поворачивая головы, она устремила взгляд на сэра Филиппа
Старка. Она ничего о нем не знала, не имела никаких сведений, кроме тех,
которые почерпнула в ходе бесконечного монолога миссис Копли, когда та сообщала
ей общие сведения об обитателях тех мест. Тихий человек, ученый-ботаник и к
тому же предприниматель – по крайней мере, владеет акциями промышленных
компаний. Следовательно, богатый человек и очень любит детей. Вот-вот. Снова
дети. «Дом на канале», птица в камине, детская кукла, засунутая туда неизвестно
кем. Детская кукла, набитая бриллиантами, – добыча грабителей. Этот дом – один
из притонов крупной шайки преступников. Однако существовали преступления
гораздо более необычные и жестокие, чем ограбление. Миссис Копли говорила: «Я
всегда подозревала, что это мог сделать он».
Сэр Филипп Старк. Он убийца? Сквозь полузакрытые глаза
Таппенс изучала его, ясно отдавая себе отчет в том, что изучает с единственной
целью: определить, подходит ли он под ее понятие об убийце – больше того,
убийце маленьких детей?
«Интересно, сколько ему лет, – думала она. – По крайней
мере, семьдесят? А может быть, и больше». Бледное аскетическое лицо. Да,
определенно аскетическое. И явно измученное. Большие темные глаза. Глаза с
картин Эль Греко. Худое, истощенное тело.
«Вот он явился сюда сегодня вечером. Зачем?» – гадала
Таппенс. Она перевела взгляд на мисс Блай. Та не могла спокойно усидеть в своем
кресле – то пододвинет к кому-нибудь стол, то предложит подушку, то передвинет
коробку с сигаретами или спички. Волнуется. Ей явно не по себе. Все время
смотрит на сэра Филиппа Старка. Как только чуть успокоится, не сводит с него
глаз.
«Прямо-таки собачья преданность, – подумала Таппенс. – Наверное,
была в него когда-то влюблена. Не удивлюсь, если и до сих пор в какой-то
степени влюблена. Ведь даже когда стареешь, все равно любить не перестаешь.
Молодежь вроде Дерека и Деборы думает, что в старости любить невозможно. Они не
могут себе представить, что и немолодой человек способен любить. Я же полагаю,
что она до сих пор в него влюблена – преданно и безнадежно. Кто-то, по-моему,
говорил, то ли миссис Копли, то ли викарий, что мисс Блай, когда была молодой
девушкой, работала у него секретаршей и что она до сих пор занимается его
делами?
Ну что же, – рассуждала Таппенс, – не редкость, когда
секретарша влюбляется в своего патрона. Вот мисс Блай и влюбилась в Филиппа
Старка. Можно ли это считать важным и полезным фактом? Что, если мисс Блай
знала или подозревала о том, что за аскетической внешностью скрывается ужасное
безумие? Он всегда так любил детей.
«Слишком уж любил детей, по моему мнению», – говорила миссис
Копли.
Такое иногда случается. Может, потому-то он и выглядит таким
измученным.
О маньяках-убийцах мы ничего знать не можем, это дело врачей
и психиатров, – думала Таппенс. – Почему у них возникает желание убить ребенка?
Что заставляет их это делать? Жалеют ли они об этом впоследствии? Может быть,
они делаются себе отвратительными, приходят в ужас от того, что совершили?»
В этот момент их глаза встретились, и она уловила какой-то
ответный знак.
«Ты думаешь обо мне, – сказали его глаза. – Да, ты думаешь
правильно. Я человек, которого преследуют дьяволы».
Да, совершенно правильное определение. Его преследуют
дьяволы.
Она отвела глаза. Теперь ее взгляд остановился на викарии.
Викарий ей нравился. Такой славный человек. Известно ли ему что-нибудь? Может
быть, и известно. А может быть, он находится в самом центре преступного клубка
и даже не подозревает об этом. Вокруг него творятся разные дела, а он о них и
понятия не имеет благодаря своей крайней невинности – даже в какой-то степени
опасному качеству.
Миссис Боскоуэн? Но ведь о ней почти ничего не известно.
Немолодая женщина, личность, как ее определил Томми, однако это мало что
говорило. В этот момент, словно прочитав мысли Таппенс, миссис Боскоуэн
поднялась со своего места.
– Вы не возражаете, если я пойду наверх и умоюсь? –
обратилась она к викарию.
– О, конечно. – Мисс Блай вскочила на ноги. – Я вас провожу.
Вы позволите, викарий?
– Я сама прекрасно знаю, куда идти, – сказала миссис
Боскоуэн. – Не беспокойтесь. Миссис Бересфорд?
Таппенс от удивления прямо-таки подскочила на своем стуле.
– Я вам покажу, где здесь что, – заявила миссис Боскоуэн. –
Пойдемте со мной.
Таппенс встала, послушно, словно ребенок. Хотя сама себе в
этом не призналась бы. Однако она поняла, что миссис Боскоуэн так
распорядилась, а когда миссис Боскоуэн приказывает, ей подчиняются.
Миссис Боскоуэн прошла через дверь в холл, и Таппенс
последовала за ней. Миссис Боскоуэн стала подниматься по лестнице – Таппенс шла
за ней по пятам.
– Комната для гостей на верхнем этаже, – сказала миссис
Боскоуэн. – Она всегда содержится в полном порядке. А из нее – вход в ванную.
Поднявшись на верхнюю площадку, она вошла в комнату и
включила свет, приглашая Таппенс войти.
– Я рада, что вы оказались здесь, – начала миссис Боскоуэн.
– Я очень надеялась вас встретить, потому что беспокоилась за вас. Ваш муж
говорил вам?
– Что-то в этом духе было сказано.
– Да, я беспокоилась. – Она закрыла за собой дверь, так что
они оказались наедине, словно удалившись от всех, чтобы тайно о чем-то
посовещаться. – Вы почувствовали, – спросила Эмма Боскоуэн, – что
Сэттон-Чанселор – это опасное место?
– Оно оказалось опасным для меня, – ответила Таппенс.
– Да, мне сказали. Вам еще повезло. Могло быть и хуже.
Впрочем... да, мне кажется, теперь я понимаю.
– Вы что-то знаете, – настаивала Таппенс. – Вам что-то
известно об этих делах, это так?
– В какой-то степени, – согласилась Эмма Боскоуэн. – Что-то
я знаю, а чего-то нет. Бывает, что человек инстинктивно что-то чувствует. И
когда инстинктивное чувство подтверждается, это вызывает тревогу. Вся история с
шайкой преступников кажется такой невероятной. Не похоже, чтобы она была
связана с... – Она внезапно остановилась. – Я хочу сказать, подобного рода
преступления совершаются и всегда совершались. Но они сейчас прекрасно
организованы, точно так же, как любое деловое предприятие. В них самих для вас
нет ничего опасного. Опасность заключается в другом. В знании. Если знаешь, в
чем заключается опасность, и хочешь ее предотвратить. Вы должны быть очень
осторожны, миссис Бересфорд, действительно очень осторожны. Вы принадлежите к
людям, которые вторгаются в чужую среду, а это небезопасно, в особенности
здесь.
