– Судя по вашему тону, вы сами никогда его не любили.
– Верно, не любил. Я не оправдал надежд своего отца. Он был
весьма преуспевающим предпринимателем и надеялся, что я пойду по его стопам. А
я не пошел. Отец обошелся со мной очень благородно. Я получал каждый год вполне
приличную сумму денег – тогда это называлось содержание, – и он оставил меня в
покое.
– Я слышала, что вы интересуетесь ботаникой.
– Да, это одно из моих увлечений. Я собирал гербарии из
полевых цветов в разных местах и в разных странах, в особенности на Балканах.
Вам не приходилось бывать на Балканах и собирать там полевые цветы? Это
изумительное место.
– Звучит заманчиво. А потом снова возвращались и продолжали
жить здесь?
– Я давно здесь не живу, вот уже много лет. В сущности, я
здесь не бывал с тех пор, как умерла моя жена.
– Ах вот как, – сказала Таппенс слегка смущенно. – О, я
не... простите.
– Это случилось уже давно. Она умерла еще до войны. В
1938-м. Она была очень красивой женщиной.
– У вас в доме сохранились ее фотографии?
– О нет, дом стоит совершенно пустой. Вся мебель, картины и
прочие вещи свезли и отдали на хранение. Остались только одна спальня, кабинет
и гостиная, куда приезжает мой управляющий или я сам, когда возникает
надобность заняться делами по имению.
– А имение не продали?
– Нет. Ходят разговоры о разных проектах, о разработках,
связанных с землей. Я не интересовался, поскольку эти дела меня не занимают.
Мой отец надеялся положить начало некоей феодальной династии. Я должен был ему
наследовать, а после меня – мои дети, и так далее, и так далее. – Он помедлил
немного и продолжал: – У нас с Джулией не было детей.
– Понимаю, – мягко проговорила Таппенс.
– Вот и получается, что мне незачем сюда приезжать. Я и не
приезжаю. Все, что нужно, делает за меня Нелли Блай. – Он улыбнулся ей через
комнату. – Она была для меня превосходным секретарем – лучше не бывает. Нелли
Блай до сих пор занимается моими делами.
– Вы никогда сюда не приезжаете и в то же время не хотите
продать свое имение? – удивилась Таппенс.
– Тому есть весьма веские причины, – отозвался Филипп Старк.
Легкая улыбка скользнула по его аскетическому лицу. – Возможно, я в какой-то
степени все же унаследовал деловые качества своего отца. Дело, видите ли, в
том, что земля все время растет в цене. Это значительно более выгодное вложение
капитала, чем деньги, вырученные от ее продажи. Стоимость земли увеличивается
буквально каждый день. Когда-нибудь – кто знает? – здесь будет выстроен новый
спальный район.
– И вы разбогатеете?
– Я стану значительно более состоятельным человеком, –
сказал сэр Филипп. – Я и сейчас достаточно богат.
– Чем вы занимаете свое время?
– Я путешествую, у меня есть кое-какие интересы в Лондоне.
Например, картинная галерея. Покупаю и продаю картины. Все это очень интересные
занятия. Они занимают время – до того самого момента, когда тебе на плечо
опустится тяжелая рука, что будет означать: «Время уходить».
– Не говорите так. Это звучит... у меня мурашки забегали по
спине.
– Напрасно, вам предстоит это не скоро. Мне кажется, что вы
проживете долгую жизнь, миссис Бересфорд, и очень счастливую.
– Я и теперь счастлива, – сказала Таппенс. – Не сомневаюсь в
том, что получу свою долю болячек и недугов, которыми страдают старики, –
оглохну, ослепну, приобрету артрит и прочие приятные вещи.
– Я думаю, вы не будете от всего этого страдать, как другие.
Вы и ваш муж, осмелюсь сказать, не нарушая приличий, счастливы вместе.
– О, вы правы! – воскликнула Таппенс. – Я считаю, что в
жизни нет ничего лучше, чем быть счастливой в браке. Вы согласны?
Мгновение спустя она уже пожалела, что произнесла эти слова.
Взглянув на человека, сидевшего напротив нее, который, как она понимала, много
лет скорбел о своей жене и который, вероятно, продолжает ее оплакивать, она
рассердилась на себя.
Глава 16
На следующее утро
I
Это было на следующее утро после вечера у викария.
Айвор Смит и Томми, прервав свою беседу, посмотрели на
Таппенс. А Таппенс не отрываясь смотрела в камин. Мысли ее витали где-то
далеко.
– Что делаем дальше? – спросил Томми.
С глубоким вздохом Таппенс вернулась оттуда, где бродили ее
мысли, и взглянула на мужчин.
– Мне по-прежнему кажется, что все между собой связано, –
сказала она. – Вчерашний вечер, например. Для чего он был устроен? Что все это
означает? – Она посмотрела на Айвора Смита. – Вы оба, возможно, это понимаете.
Вы знаете, где мы находимся?
– Ну, я бы не стал так ставить вопрос, – ответил Айвор. –
Мне кажется, что цели у нас все-таки разные, разве не так?
– Не совсем.
Оба вопросительно уставились на нее.
– Ладно, признаю, – вздохнула Таппенс. – Я – женщина,
одержимая одной идеей. Я хочу найти миссис Ланкастер. Хочу быть уверенной, что
с ней ничего не случилось.
– Для этого тебе нужно сначала найти миссис Джонсон, –
заметил Томми. – Ты никогда не найдешь миссис Ланкастер без миссис Джонсон.
– Миссис Джонсон. Да, очень хотелось бы... Но вас, насколько
я понимаю, эта линия не интересует, – сказала Таппенс, обращаясь к Айвору
Смиту.
– Нет, что вы, миссис Томми, очень даже интересует.
– А мистер Экклз?
Айвор улыбнулся.
– Я думаю, недалек тот час, когда возмездие настигнет
мистера Экклза, – сказал он. – И все– таки я бы не стал на это особенно
рассчитывать. Этот человек заметает следы с необыкновенным искусством.
Настолько, что никаких следов вообще не остается. Все, что он замышляет, им же
идеально организовано, – задумчиво добавил Айвор себе под нос.
– Вчера вечером... – начала Таппенс и замолкла. – Могу я
задавать вам вопросы?
– Задавать-то можно, – сказал Томми, – только не особенно
рассчитывай на вразумительные ответы со стороны Айвора.
– Сэр Филипп Старк, – начала Таппенс. – Какую роль во всем
этом деле играет он? Он не похож на преступника, разве что это такие
преступления... – Она прикусила язык, чтобы не проговориться насчет
предположений миссис Копли, связанных с убийствами детей.
