– Я просто подумал, что это самое подходящее место, для того
чтобы что-нибудь спрятать. Какие-нибудь особенно скучные неудобочитаемые опусы,
у которых вырвана вся середина.
– Ничего подобного там не было. Я бы непременно заметила.
– И что, стала бы читать?
– Ну конечно нет.
– В том-то и дело, – сказал Томми. – Читать не стала бы,
просто выбросила бы, и все тут.
– «Венец успеха». Вот эту я запомнила. Там было два
экземпляра. Ну что же, будем надеяться, что наши усилия увенчаются успехом.
– Что-то не верится. «Кто убил Мери Джордан?» Вот какую
книгу нам с тобой придется когда-нибудь написать.
– Если мы это узнаем, – мрачно изрекла Таппенс.
Глава 4
Какие возможности таит в себе хирургическая операция
– Что ты делаешь сегодня вечером, Таппенс? Будешь помогать
мне составлять эти списки имен, дат и прочих вещей?
– Пожалуй, нет, – отозвалась Таппенс. – Мы же все это уже
делали. Ужасно скучно и утомительно записывать все на бумаге. К тому же я
иногда ошибаюсь, верно?
– Ну, в этом тебе не откажешь. Ты действительно наделала
ошибок.
– Мне хотелось бы, чтобы и ты иногда делал ошибки. Твоя
аккуратность иногда действует мне на нервы.
– Так что же ты собираешься делать?
– Пожалуй, немножко подремала бы. Впрочем, нет, я не
собираюсь расслабляться, – заявила Таппенс. – Пойду-ка я лучше вспорю брюхо
Матильде.
– Прошу прощения?
– Я сказала, что пойду и вспорю брюхо Матильде.
– Что с тобой происходит, Таппенс? В тебе появилась какая-то
жестокость.
– Я говорю о Матильде. Она находится в КК.
– О чем ты говоришь? Что значит – она находится в КК?
– Это то место, куда складывали всякий хлам. Матильда – это
лошадь-качалка, та самая, у которой дырка в животе.
– Ах вот что. И ты… ты собираешься исследовать ее
внутренности?
– Именно это я намерена сделать. Не хочешь пойти со мной и
помочь?
– По совести говоря, нет.
– Томми, будь так добр, пойдем, пожалуйста, со мной и помоги
мне, – взмолилась Таппенс.
– Если так, – вздохнул Томми, – то я вынужден согласиться.
По крайней мере, не так скучно, как составлять списки. А где Айзек? Он
где-нибудь поблизости?
– Нет. По-моему, у него сегодня выходной. И вообще, лучше
обойтись без него. Мне кажется, он уже рассказал все, что мне требовалось.
– Он ведь много чего знает, – задумчиво произнес Томми. – Я
это обнаружил вчера, когда с ним разговаривал. Он мне рассказал массу
интересного, причем о таких вещах, которых сам он знать не мог.
– Но ведь ему уже почти восемьдесят, – сказала Таппенс. – Я
в этом вполне уверена.
– Да, я знаю, но он рассказывал о том, что происходило еще
раньше, до него.
– Люди постоянно слышат о том, что произошло тогда-то и
тогда-то, – возразила Таппенс. – И никогда не знаешь, правда или нет то, что
они слышали. Как бы то ни было, пойдем и распотрошим Матильду. Только нужно
предварительно переодеться, потому что в этом КК ужасно грязно и полно паутины,
к тому же нам придется копаться во внутренностях.
– Хорошо бы найти Айзека. Он бы помог положить Матильду на
спину, и тогда было бы легче подступиться к ее животу.
– Ты говоришь так, словно в прежней жизни был хирургом.
– А что, вполне возможно.
– Но мы не собираемся удалять посторонние предметы из желудка
несчастной Матильды, если это будет угрожать ее жизни – она и так в ней едва
теплится. Напротив, мы ее покрасим, и, когда в следующий раз приедут Деборины
детишки, они смогут на ней покататься.
– У наших внуков и без того уйма всевозможных игрушек.
– Это не имеет значения, – сказала Таппенс. – Детям совсем
не обязательно, чтобы игрушка была дорогой. Они охотно играют с обрывком
бечевки, с какой-нибудь облезлой тряпичной куклой или с куском старого ковра:
свернут его в трубочку, приделают пару пуговиц вместо глаз – и вот у них уже
мишка, да еще самый любимый. У детей свои собственные представления о ценности
игрушек.
– Ну ладно, пошли, – сказал Томми. – Вперед, к Матильде.
Отправляемся в операционную.
Опрокинуть Матильду, то есть привести ее в положение,
необходимое для произведения операции, оказалось нелегким делом. Она была
довольно-таки тяжелая. Помимо этого, она была крепко сколочена – в ней было
достаточно гвоздей, которые порой больно ранили руки. Таппенс вытирала с рук
кровь, а Томми крепко выругался, зацепившись за гвоздь пуловером, который тут
же безнадежно разорвался.
– Черт бы побрал эту проклятую конягу!
– Ее давно нужно было бросить в огонь, – вторила ему
Таппенс.
В этот самый момент неожиданно появился старик Айзек.
– Что это вы здесь делаете? – с удивлением спросил он. – Да
еще оба вместе. Что вам понадобилось от этой старой клячи? Может, вам помочь?
Вы хотите ее вытащить наружу?
– Не обязательно, – сказала Таппенс. – Мы хотим ее
перевернуть, чтобы вспороть брюхо и извлечь то, что хранится у нее внутри.
– Вы хотите сказать, что собираетесь вытащить что-то у нее
из нутра? Как это пришло вам в голову?
– Именно это мы и собираемся сделать, – подтвердила Таппенс.
– Думаете что-нибудь там найти?
– Ничего, кроме мусора, – сказал Томми. – Однако было бы
приятно удалить эту грязь и освободить место для чего-нибудь другого. Может,
нам самим захочется держать там какие-нибудь игры – крокет, например.
– Здесь была крокетная площадка. Только очень давно это
было. Во времена миссис Фолкнер. Да. Там, где сейчас клумба с розами. Только
она была не очень большая.
– Когда же это было? – спросил Томми.
– Что, крокетная площадка? Ну, это еще до меня. Люди любят
вспоминать разные истории о том, что случалось в старые времена. Судачили о
каких-то спрятанных вещах, о том, кому понадобилось их прятать и зачем. Много
было всяких разговоров, да только и вранья порядочно. Впрочем, может быть,
кое-что было и правдой.
– Вы очень умный человек, Айзек, – сказала Таппенс. – И все,
похоже, знаете. Но откуда вам известно о крокетной площадке?
