– А где Ганнибал? – кричала Дженет.
– Хочу чаю, – заявила Розали, выказывая намерение удариться
в слезы.
Состоялся обмен приветствиями. Альберт проследил за тем,
чтобы были выгружены все семейные сокровища, включая ежика, аквариум с рыбками
и хомяка в клетке.
– Так вот он какой, этот новый дом, – сказала Дебора,
обнимая мать. – Он мне очень нравится.
– Можно мы посмотрим сад? – спросила Дженет.
– После чая, – сказал Томми.
– Хочу чаю, – твердила Розали, ясно давая всем понять, что
именно следует делать в первую очередь.
Все направились в столовую, где был сервирован чай,
встреченный с полным удовольствием.
– Что это за разговоры я все время о тебе слышу, мама? –
спросила Дебора, которая всегда была строга с матерью, считая, что она
нуждается в постоянном присмотре.
С чаем было покончено, и все снова оказались на свежем
воздухе – дети носились по саду в поисках развлечений, сопровождаемые
Ганнибалом и котом Томасом, которые выскочили из дома, желая участвовать в
общем веселье.
– Чем же ты теперь занимаешься? – настойчиво допытывалась
Дебора.
– Мы прекрасно устроились и ведем вполне степенную жизнь, –
ответила Таппенс.
Ответ Дебору явно не удовлетворил.
– Но у тебя ведь были какие-то дела. Были, я знаю, ведь
верно, папа?
Томми подошел к ним с Розали, сидевшей у него на закорках.
Дженет в это время обследовала новую территорию, а Эндрю озирался вокруг,
совсем как взрослый.
– Были, были у тебя разные дела, – не унималась Дебора. –
Снова вернулась к этим старым играм, изображала из себя миссис Бленкинсоп. Вся
беда с тобой в том, что ты никак не угомонишься – опять эти «Н или М?» и еще
бог знает что. Дерек кое-что услышал и написал мне.
– Дерек! А он-то что может знать? – спросила Таппенс,
удивленная упоминанием о своем сыне.
– Дерек всегда все знает. И ты тоже хорош, папа, –
обернулась Дебора к отцу. – Тоже принялся за старое. Я-то думала, что вы переехали
сюда, чтобы жить на покое, отдыхать и наслаждаться жизнью.
– Именно это мы и собирались делать, – сказал Томми, –
однако судьба распорядилась иначе.
– Коварная судьба, – сказала Таппенс. – Пещера бед, Форт
страха.
– Флекер, – подсказал Эндрю, гордясь своей эрудицией. Он
увлекался поэзией и надеялся, что и сам в будущем станет поэтом. Он продолжал
цитировать:
Четыре входа в городе Дамаске:
Врата судьбы, Врата пустыни,
Пещера бед, Форт страха.
О караван, страшись пройти под ними.
Страшись нарушить их молчанье песней.
Молчанье там, где умерли все птицы,
И все же кто-то свищет, словно птица.
Легка на помине, стайка птиц пролетела у них над головами,
сорвавшись с крыши дома.
– Что это за птички, ба? – спросила Дженет.
– Ласточки. Они собираются лететь на юг, – ответила Таппенс.
– А они вернутся к нам снова?
– Конечно, на будущий год они снова будут здесь.
– И пролетят через Врата судьбы, – с довольным видом заметил
Эндрю.
– Этот дом когда-то назывался «Ласточкино гнездо», – сказала
Таппенс.
– Вы как будто бы не собираетесь здесь оставаться, – сказала
Дебора. – Отец писал мне, что вы уже приискиваете себе другой дом.
– А почему? – спросила Дженет, Роза Дартл
[18]
этого семейства.
– Мне нравится этот.
– Могу перечислить некоторые причины: «Черная стрела»,
Александр Паркинсон, Оксфорд и Кембридж, фарфоровая садовая скамеечка,
грин-хен-Ло, КК, чрево Матильды, Каин и Авель, «Верная любовь»…
– Довольно, Томми, замолчи. Это мой список, тебя он не
касается, – остановила мужа Таппенс.
– Но что все это означает? – недоуменно спросила Дженет.
– Это похоже на перечисление ключей в детективном романе, –
сказал Эндрю – этот юный романтик был не прочь отдать должное и такой литературе.
– Это и есть перечень ключей. Именно поэтому мы и хотим
приискать себе другой дом, – сказал Томми.
– Такой замечательный дом, – сказала Розали. – И шоколадные
печенья… – добавила она, вспоминая только что закончившийся чай.
– Мне он тоже нравится, – заявил Эндрю величественным тоном,
словно он был какой-нибудь самодержец всероссийский.
– Почему он тебе не нравится, бабушка? – спросила Дженет.
– Напротив, он мне нравится, – сказала Таппенс с неожиданным
для себя жаром. – Я хочу по-прежнему здесь жить, не хочу отсюда уезжать.
– «Врата судьбы», – проговорил Эндрю. – Какое интересное
название.
– Раньше этот дом назывался «Ласточкино гнездо», – напомнила
Таппенс. – Мы можем вернуть ему это название.
– Все эти ключи… – задумчиво проговорил Эндрю. – Я мог бы
сочинить с их помощью целый рассказ. И даже роман.
– Слишком всего много и слишком сложно, – заметила Дебора. –
Кто станет читать такой роман?
– Ты ничего не понимаешь, – возразил ей Томми. – Ты просто
не представляешь себе, чего только люди не читают. А главное, с удовольствием.
Томми и Таппенс переглянулись.
– Нет ли у вас краски? – спросил Эндрю. – У Альберта,
наверное, есть. Кстати, он мне поможет. Я хочу написать на воротах новое
название.
– И тогда ласточки будут знать, что летом они могут сюда
возвратиться, – сказала Дженет.
Она посмотрела на мать.
– Неплохая идея, – сказала Дебора.
– La Reine le veut
[19]
, – торжественно сказал Томми,
обратившись с поклоном к дочери, которая всегда считала, что именно ей
принадлежит в семье право выражать королевскую волю.
Глава 17
Послесловие. Обед у мистера Робинсона
– Отличный обед, – сказала Таппенс, оглядев собравшееся
общество.
