–Это ваша тачка? — спрашивает неприязненно первый, вихрастый широкоплечий Дидье, который в их банде, очевидно, считается за главного.
Я оглядываюсь через плечо на ту самую bagnole
[1]
, о которой идет речь. Машина как машина — черная, не то чтобы новая, но и не слишком старая. Я ее вижу впервые в жизни и отрицательно качаю головой.
–Нет… Это не моя.
Главарь переглядывается с Насмешником. Оба озадачены и даже не пытаются этого скрыть. По совести, мне бы тоже следовало удивиться, но мне настолько плохо, что на какие-то эмоции просто не остается сил.
–Ну и ну! Вам, можно сказать, повезло! — замечает Насмешник. — Если бы не Роже, этот маньяк за рулем точно бы что-нибудь с вами сделал.
–Заткнись, — блеет тщедушный Роже, до этого почти не подававший голоса. — Может, она из полиции? Может, это вообще ловушка? Лично я сматываюсь отсюда.
–Ну да, — фыркает Насмешник, — легавым надоело, что мы угоняем машины, и они на всякий случай засунули по флику
[2]
в каждый багажник. Откуда они могли знать, что ты сопрешь именно эту тачку? Ведь ты и сам не знал этого!
Роже разводит руками.
–И потом, посмотри на нее, — добавляет Ягненок, — какой из нее легавый? На ней лица нет.
Я чувствую, что более-менее сносно держусь на ногах, и спешу убрать руку с его плеча. Итак, положение мало-помалу проясняется. Кто-то оглушил меня и засунул в багажник. Из последовавшей короткой перепалки Главаря, Насмешника и Роже я выяснила, что Ягненок и Роже сначала собирались украсть другой автомобиль, но Роже завозился, и тогда Ягненок посоветовал угнать машину, припаркованную по соседству. С ней возни оказалось гораздо меньше, и ребята пригнали свою добычу сюда. После чего открыли багажник и, к своему немалому изумлению, обнаружили в нем меня. Получается, что банда юных угонщиков спасла мне жизнь, потому что трудно поверить, что кто-то мог засунуть мою скромную персону в багажник с благими намерениями.
–Все это не лезет ни в какие рамки, — бурчит главарь Дидье, не глядя на меня.
Я с ним полностью согласна. У меня немного кружится голова, и я прислоняюсь к машине. Ягненок ободряюще улыбается. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но боюсь, что это выходит у меня из рук вон плохо.
–Что будем делать с тачкой? — осведомляется Насмешник деловито.
–Не знаю. — Дидье бросает на меня хмурый взгляд.
Молчание — золото, но в некоторых ситуациях оно катастрофически обесценивается.
–Послушайте, — говорю я ему, и голос мой еще мелко дрожит от пережитого потрясения, — я не знаю, кто вы, и вы не знаете меня, но, как бы то ни было, я вам очень благодарна. — Мне не хватает дыхания, но я все же быстро договариваю: — За то, что вы сделали для меня. Я хочу сказать, я не понимаю, что со мной произошло, то есть я совсем не помню, но думаю… наверное, меня хотели убить или что-то в этом роде. А вы мне помогли, да что там — вы мне жизнь спасли, и если вы решили, что я захочу на вас донести полиции, то это вы зря.
–Но вы же обратитесь к ним из-за того, что с вами произошло, — влезает Роже, исподлобья глядя на меня. — И вам придется рассказать им все.
Я представляю себе, как вихрем влетаю в кабинет полицейского комиссара и сразу же, с порога, выкладываю все начистоту:
–Месье! На меня напали, меня оглушили, засунули в багажник и вообще! На мою жизнь покушались! Я требую справедливости! Да здравствуют свобода, равенство и братство!
«Чепуха полная», — кисло подумает воображаемый комиссар. Да и какой-нибудь вполне реальный инспектор, поставленный принимать заявления граждан, тоже вряд ли придет в восторг от случившегося. И хотя я вполне сносно говорю по-французски, потому что изучала его в школе и потом в университете, нам вряд ли удастся найти общий язык. Я чужая, чужая, чужая в этой стране, куда прибыла всего на восемь дней с визитом отнюдь не государственной важности. Тратить время на то, чтобы объясняться с представителями закона, вместо того чтобы гулять по Лувру, посетить Сент-Шапель, подняться на Эйфелеву башню, покататься на кораблике по Сене… И ведь не факт, что в конце концов мне не заявят, что я сама каким-то образом виновата в том, что со мной приключилось. Это очень удобная точка зрения для властей, и не только наших, поверьте.
А если уж быть откровенной до конца: на кой, интересно, французской полиции сдалась несчастная русская туристка, которую кто-то хотел умыкнуть? У них и без того своих забот хватает.
–Я не думаю, что пойду в полицию, — после небольшого колебания сознаюсь я. — Дело в том, что…
Я умолкаю, пытаясь подобрать слова, которые могли бы успокоить моих друзей-угонщиков. Неожиданно я ловлю на себе сочувственный взгляд Ягненка. Не знаю почему, но он вызывает у меня больше симпатии, чем остальные.
–Не дави на нее, — говорит он Дидье.
–Я не давлю. — Дидье неуклюже поводит своими широкими плечами. — Значит, вы не против, если мы заберем тачку?
Это становится забавным, но я поспешно прячу улыбку.
–Да ради бога!
–Вот и прекрасно, — замечает Насмешник.
Ягненок заглядывает в багажник, достает оттуда какой-то предмет и оборачивается ко мне.
–Ваша сумка, мадемуазель. Вы ее забыли.
Я с удивлением смотрю на него, потом перевожу взгляд на то, что он держит в вытянутой руке. Нет, это не моя сумка. Я люблю сумки миниатюрные, абсолютно непрактичные, в которые ничего, кроме кошелька и ключей, не поместится, — а эта объемистая и, судя по всему, отнюдь не пустая. Моя сумочка к тому же новехонькая, из кожи цвета кофе с молоком, а эта черная, старая, с потертыми углами. Мне, однако, не хочется обижать славного парня, и я молча беру сумку. Она оказывается тяжелее, чем я предполагала. Неожиданно мне приходит на ум, что эта сумка может иметь отношение к человеку или людям, которые меня похитили, но я подавляю в себе искушение немедленно начать копаться в ней. Потом, когда я выберусь отсюда. И, кажется, я готова пересмотреть свои взгляды на возможность общения с местной полицией.
Тиаго недалеко от нас снова врубает магнитофон на полную мощность и сам с собой пританцовывает на песке. Я оглядываюсь и впервые замечаю, что уже наступил вечер. Место, где я нахожусь, вполне заслуживает названия «помойка». Это захламленный пустырь на задворках бедного квартала, застроенного дешевыми однотипными домами, в которых ютятся люди, которые перебиваются как могут, и не всегда законными методами. Многие из них — мигранты, которые были вынуждены покинуть свою страну в поисках работы, и я готова поклясться, что родители обладателя португальского имени Тиаго приехали из солнечной Португалии вовсе не из-за того, что там испортилась погода.
Мои мысли прерывает Дидье, который подошел ко мне вплотную и что-то говорит, но я не могу сосредоточиться на словах, которые он произносит. Потеряв терпение, он встряхивает меня за плечи.
