После чего исчез, как исчезают тени, и ни в гостинице, ни в ее окрестностях никто его больше не видел.
Глава семнадцатая
Всегда нужно осмотреть тело, прежде чем сделать заключение.
Эллери Куин. Тайна больничных туфель, 1
Та же самая гостиница, утро следующего дня
–Дитрих Бергер, — сказал Миртиль.
Его коллега Клеман очнулся.
–Да, никаких документов, — машинально произнес он и тут же переспросил: — Что?
–Этого человека зовут Дитрих Бергер, — повторил Миртиль.
–Вы его знаете? — удивился Клеман.
–Террорист. Лучший друг Вероники Ферреро. Это он помог ей сбежать из тюрьмы в Панаме.
–Ну и память у вас! — сказал Клеман и прищелкнул языком.
–М-м, — недовольно протянул Миртиль.
Этот разговор имел место приблизительно через двенадцать часов после того, как снайпер растворился в сиреневом парижском полумраке, покинув гостиницу. Когда утром туристы позавтракали и удалились осматривать парижские достопримечательности, горничная стала убирать номера, а так как она привыкла начинать с самого верхнего этажа, труп тотчас же был обнаружен. Вскоре, кстати сказать, обнаружилось и еще одно обстоятельство — что девушка, которую администраторша сочла переводчицей при группе американцев, на самом деле вовсе таковой не являлась и заняла этот номер с помощью банального обмана.
–Можно увозить его? — спросил врач.
–Вам, докторам, — проворчал Клеман, — обязательно надо разрезать парня вдоль и поперек, чтобы убедиться в очевидном. Лично я бы с легкой душой выдал свидетельство, написав: смерть наступила от пули в сердце.
Никто даже не улыбнулся.
–Забирайте его, — разрешил Миртиль. — Как насчет отпечатков? — обратился он к эксперту, колдовавшему над столом.
–Вы не поверите, — отозвался тот, — но отпечатков полно, и они повсюду.
–Разные?
–Одна группа. Могу утверждать с уверенностью.
–Горничная или предыдущие постояльцы, — проворчал Клеман.
–Вряд ли. Хотя фиг его знает.
–Знаете что: сверьте с отпечатками нашей дамы, — сказал Миртиль.
–Сеньориты Ферреро?
–Si
[11]
.
–Думаете, это она?
–По описанию тех, кто ее видел, — определенно.
Эксперт шмыгнул носом. Свою работу, по милости которой он ежедневно сталкивался с худшими сторонами человеческой жизни, он терпел только потому, что за нее платили деньги. Отношение же к ней Миртиля, который был явно увлечен своим делом, его раздражало, и эксперту захотелось сказать что-нибудь колкое.
–Знавал я парня, — заявил он веско, — который не узнал свою жену, встретив ее на улице с другим.
Миртиль пропустил это замечание мимо ушей.
–Соседей опросили?
–Сосед один. Слева.
–Глухой и слепой, конечно.
–Угу. Ничего не видел, ничего не слышал. Оно и немудрено: его убили, когда по телевизору шел матч.
–Соседа? — хмыкнул Миртиль.
–Почему соседа? — обиделся Клеман. — Нашего клиента.
–А тебя послушать — выходит, что соседа. Какой он из себя?
–Старый хрыч себе на уме. Дед кузена хозяина этого заведения или что-то в этом роде. Приехал из Шинона на какой-то салон филокартистов. Ничего особенного.
–Филокартисты — это те, кто открытки собирает?
–Угу.
–Интересно, какой жанр он предпочитает, — задумчиво заметил Миртиль.
–Вы это к чему? — насупился Клеман, чуя подвох.
–Да так, — туманно ответил инспектор. — Так где он живет?
–С левой стороны. Номер четыреста два.
–С этой? — спросил Миртиль и ткнул пальцем — будто бы наугад — в стену. В ней виднелась дырочка, вполне достаточная для того, чтобы подглядывать за теми, кому придет в голову порезвиться в постели.
–Ах ты!.. — сказал Клеман и разразился серией крепких выражений отнюдь не в минорной тональности.
Когда он выдохся, Миртиль кратко сказал:
–Айда к филокартисту.
Филокартист вполне соответствовал описанию Клемана. Правда, инспектор забыл упомянуть, что на физиономии пожилого любителя открыток красовались по меньшей мере четыре бородавки: две — на лбу, одна — на подбородке и одна — на левом веке.
–Инспектор Миртиль, — представился блондин, входя. Клеман семенил за ним тихой, но сильно разъяренной тенью.
–Надо же! — удивился Гриб. — Еще один? Как много вас у каждого трупа, ребята. Помню я, как в детстве задавили моего школьного товарища, так тогда…
–Месье, — оборвал его Миртиль, — давайте перейдем к делу. Вы ведь кудесник, видите сквозь стены. Так расскажите нам, что вы увидели, и не морочьте голову.
Старик сощурился с хитрецой во взгляде.
–А вы далеко пойдете, молодой человек, далеко!
Тут Клеман пробормотал сквозь зубы нечто нечленораздельное, что ни в коем случае не стал бы печатать дамский журнал.
–Вы ее видели? — бросился Миртиль в атаку.
–Кого?
–Женщину из четыреста первого. Она была одна?
–Одна. До того как начался матч, одна. Потом я уже не смотрел. Сами знаете, «синие»
[12]
играли…
–Опишите ее нам.
Старик ненадолго задумался.
–Ну… Возраст — года двадцать четыре. Личико свежее. Волосы темные. Глаза — не знаю какие. Татуировка на запястье.
–Как браслет? — насторожился Клеман.
–Красная с зеленым. Как браслет, да.
–На какой руке?
–На левой.
–Она, — одними губами прошептал Клеман. — Портье ничего не говорил про татуировку.
–Симпатичная девушка, — грустно продолжал старик. — Но чудная, я вам доложу. С приветом. И одна. Я не люблю, когда девушка одна. Когда она с кем-то еще, гораздо интереснее наблюдать. И знаете, что я вам скажу: молодежь совершенно разучилась заниматься любовью. Пыхтят только, а пыла никакого. Страсти нет. Одна сплошная гимнастика, и больше ничего.
Клеман сжал руки в карманах в кулаки. Миртиль взглянул на него с веселыми искорками в глазах.
–Вы сказали, что она с приветом. Почему вы так решили?
–Конечно, с приветом, — фыркнул старик. — Кто будет в здравом уме таскать с собой столько оружия?
