–А полиции вы не могли дать знать? — желчно осведомилась я. — Меня чуть не убили, между прочим!
Артюр Боннар искренне удивился.
–А при чем тут полиция?
–При том, что меня могли прикончить за милую душу, вот при чем!
Он усмехнулся.
–Знаете, вообще-то я никогда не делюсь информацией с полицией. Это профессиональное правило.
–Пора его менять, — отозвалась я. — Итак, вы засели на башне, и что дальше?
Артюр Боннар развел руками.
–Я ничего не помню. Была какая-то вспышка, и все. Потом я пришел в себя и увидел вас.
–Ясно, — сказала я. — Снайпер тоже решил, что эта позиция ему подходит. А когда он увидел здесь вас, он просто взял и выстрелил.
На лице Артюра Боннара отобразился самый настоящий ужас.
–Боже мой! Это вы убили его?
–Нет, — вздохнула я, — его прикончил фокусник, который специализируется на глотании ключей.
–В самом деле? — изумленно спросил Артюр.
Я мило улыбнулась, развела руками и, присев над трупом снайпера, стала обыскивать его, ни на секунду не упуская из виду журналиста. То, что он мне рассказал, звучало правдоподобно, и даже очень, но правдоподобие — это одно, а правда — совсем другое. Мало ли кем этот тип мог оказаться на самом деле?!
Артюр, однако, не сделал ничего подозрительного. Он не вытаскивал пистолет, не пытался метнуть в меня нож или гранату. Какое-то время он пробовал подняться на ноги, но из этих попыток ничего не вышло.
–Похоже, я здорово ранен, — сказал он с горечью.
Я не ответила, потому что как раз в это мгновение закончила обыск, ровным счетом ничего не давший. Кем бы ни был снайпер, свое инкогнито он сохранил навсегда.
–Вы меня убьете? — с тревогой спросил Артюр.
Меня так и подмывало рассмеяться ему в лицо. По моим подсчетам, журналист и так находился при последнем издыхании, и, однако же, его волновало, убьет ли его Вероника Ферреро или нет.
–Зачем мне тебя убивать? — просто спросила я.
Он с опаской поглядел мне в лицо.
–Я знаю, что вы всегда так делаете.
–Ни черта ты обо мне не знаешь, — внезапно разозлившись, выпалила я. — Понял?
–Извините, — пробормотал он.
–Не стоит извинений, — отозвалась я. — На чем ты сюда приехал?
–На машине. — Он сглотнул, не отрывая от меня глаз.
–Ключи у тебя?
Артюр кивнул.
–Давай их сюда.
Он с трудом сунул руку в карман и извлек из него ключи от машины.
–Где она стоит?
–За старым складом.
–Это где?
–Там. — Он неопределенно махнул рукой.
Я немного поразмыслила. Прилегающая территория, насколько я могла судить, была вовсе не маленькой. Черт его знает, где он поставил свою машину.
–Ладно, — сказала я, — ты мне покажешь.
На его лице появилась тревога.
–Но я не могу двигаться.
–Не перечь мне, — раздраженно сказала я, чувствуя себя почти Вероникой Ферреро. — Я сказала: ты пойдешь со мной и покажешь, где машина, и возражения не принимаются. Ясно?
–Ясно.
Я подошла к нему.
–Вставай, я помогу тебе.
Спрятав пистолет за пояс, я протянула ему руку. Он вцепился в нее, а второй рукой держался за стену, чтобы не упасть.
Я обхватила его за талию, а он повис на мне. Рукой он случайно задел мою рану, и я зашипела, как змея.
–Осторожнее, у меня рана в плече!
–Ох, простите, — пробормотал он и поспешно выпрямился.
Я, однако, успела сменить гнев на милость.
–Террористка, которая тащит на себе журналиста, — хмыкнула я. — Отличный репортаж, а? Пошли.
–Куда? — спросил он.
–На лестницу, а ты думал куда?
Артюр нерешительно поглядел на меня.
–Мы что, спустимся пешком? Но тут же есть лифт.
–И он работает? — поразилась я.
–Ну да. По крайней мере, сюда я поднялся именно на нем.
Глава двадцать пятая
Он корчился от боли, но взглядом снимал с меня мерку для гроба.
Рэймонд Чандлер. Горячий ветер, III
Машину Артюра мы нашли без особых хлопот. Я помогла журналисту устроиться на переднем сиденье, а сама села на водительское место. Чемодан с деньгами я забросила назад.
Мотор завелся легко. Я дала задний ход, и вскоре мы уже катили по шоссе, направляясь в Париж. Артюр закрыл глаза и привалился головой к спинке сиденья. Ему явно было очень плохо.
–Слушай, — сказала я, — по-моему, тебе надо в больницу.
Он разлепил веки и поглядел на меня с совершенно непередаваемым выражением.
–В больницу, бог мой! Мой редактор меня убьет. Он уже предупреждал меня, чтобы я больше не попадал во всякие переделки.
–Какого именно рода переделки? — осведомилась я, не переставая следить за дорогой и бело-синими указателями.
Журналист оживился.
–Ну, например, на захвате заложников в марте мне удалось проникнуть внутрь здания, и я взял отличное интервью.
–И? — поторопила я его, так как он явно чего-то недоговаривал.
–Этот болван-полицейский прострелил мне ногу, — с горечью сказал он. — Нет, ну ты можешь представить себе такое?
–Вы, — поправила я.
–Простите? — Он жалобно нахмурился.
–Обращайся ко мне на «вы», — отозвалась я, — и избежишь больших неприятностей. Ясно?
–Нет, ну я думал… — Он заворочался на сиденье, очевидно, пытаясь принять такую позу, чтобы минимизировать боль. — Я же писал о вас, и не раз…
Мы стояли на перекрестке. Светофор горел в ночи, как большой воспаленный глаз.
–Хочешь знать правду, Артюр? — спросила я. — Мне твои статьи не нравятся.
–Не нравятся? — переспросил он, совершенно ошеломленный.
–Нет.
Загорелся зеленый свет, и наша машина легко заскользила по шоссе.
–Это поразительно… — пробормотал Артюр. — Просто поразительно. — Он усмехнулся.
–Лучше решай, что нам с тобой делать, — раздраженно сказала я. — Ты истекаешь кровью.
–В самом деле? — иронически отозвался он. — А я только что заметил.
–Я предлагаю остановиться у первой же больницы.
–Но я не хочу потерять работу, — всполошился Артюр. — Если меня уволят, кому я нужен?
