Все прочитали письмо. Хотя в нем было много медицинских терминов, стал ясно, что у Мэй эмоциональные проблемы и для борьбы с ними она начала принимать выписанные врачом препараты, названия которых не упоминались. Она продолжила:
— Доктор включил меня в программу реабилитации в качестве амбулаторного больного. Меня проверяют каждое утро в восемь часов.
— Когда вы начали участвовать в программе? — поинтересовался Святой Ник.
— На прошлой неделе. Я обратилась к врачу, когда исчезла Эйприл. Мне уже намного лучше, честное слово, господин судья.
Святой Ник отложил письмо и перевел взгляд на Эйприл.
— Я хотел бы послушать тебя, — произнес он с теплой улыбкой. — Каковы твои мысли по этому поводу, Эйприл? Чего хочешь ты?
Гораздо более сильным голосом, чем оба ее родителя, Эйприл начала:
— Что ж, господин судья, я хочу невозможного. Я хочу того, чего хочет каждый ребенок, — иметь нормальный дом и нормальную семью. У нас не все в порядке, и я научилась с этим жить. Мои брат и сестра тоже научились с этим жить. Они уехали из дома, как только смогли, и прекрасно обходятся сами. Они справились, и я справлюсь, если мне немного помогут. Мне нужен отец, который не исчезает на месяц, не попрощавшись, и потом не звонит домой. Мне нужна мать, которая защитит меня. Я многое могу стерпеть, если только они не будут убегать. — Ее голос сорвался, но она твердо решила продолжить: — И я тоже уйду, как только смогу. Но пока, пожалуйста, не бросайте меня.
Она посмотрела на отца и не увидела ничего, кроме слез. Она посмотрела на мать и увидела то же самое.
Святой Ник обратился к адвокату:
— Вы кого-то готовы рекомендовать в качестве опекуна Эйприл?
— Да, ваша честь, и у меня есть план, — ответила Марселла Бун.
— Нисколько не удивлен. Продолжайте.
— Я рекомендую, чтобы Эйприл осталась дома ночью сегодня и завтра, а потом регулярно ночевала дома. Если один из родителей захочет уйти из дома ночью, они должны заранее поставить меня в известность, а я уведомлю суд. Далее, я рекомендую, чтобы родители немедленно начали посещать консультанта по проблемам семьи и брака. Я предлагаю доктора Фрэнсин Стрит, по моему мнению, лучшего в городе специалиста. Я позволила себе записать вас к ней на прием сегодня в пять вечера. Доктор Стрит будет сообщать мне о ваших успехах. Если кто-то из родителей не придет на консультацию, меня немедленно известят. Я свяжусь с новым врачом миссис Финнимор и попрошу держать меня в курсе ее успехов по программе реабилитации.
Святой Ник погладил бороду и кивнул миссис Бун:
— Мне это нравится. Как насчет вас, мистер Финнимор?
— Звучит справедливо, ваша честь.
— А вы, миссис Финнимор?
— Я согласна на все, господин судья. Только, пожалуйста, не забирайте Эйприл.
— Тогда так и постановляю. Что-нибудь еще, миссис Бун?
— Да, ваша честь. У меня есть для Эйприл мобильный телефон. Если что-то случится или она почувствует, что над ней нависла угроза, или опасность, или что бы то ни было, то сможет мне сразу позвонить. Если по какой-то причине я буду недоступна, она позвонит моему помощнику или, быть может, кому-то из суда. К тому же, я уверена, Эйприл всегда сможет найти Тео.
Святой Ник задумался на секунду и, улыбнувшись, сказал:
— Уверен, что Тео всегда сможет найти ее.
В пятнадцати футах над ними, в темных «кишках» окружного Дома правосудия Страттенберга, Теодор Бун молча улыбался.
Слушание закончилось.
Спиди с шарканьем вернулся в свою тесную подсобку, бормоча что-то, когда убирал швабру, и при этом нечаянно пнул ногой ведро. Тео оказался в ловушке, а ведь только собрался выбраться из здания и пойти в школу. Он ждал. Шли минуты, потом он услышал знакомый храп Спиди, который, как обычно, крепко уснул. Очень тихо Тео спустился вниз по полкам и приземлился на пол. Спиди, раскинувшись в своем любимом кресле, с открытым ртом и сдвинутой на глаза кепкой, ничего не слышал. Тео осторожно прокрался мимо и сбежал. Он помчался по просторному коридору и уже почти добрался до широкой лестницы, когда кто-то окликнул его. Это был Генри Гэнтри, самый любимый судья Тео во всем Доме правосудия.
— Тео! — громко произнес он.
Мальчик остановился и, повернув, направился к судье.
Генри Гэнтри не улыбался — он вообще редко это делал. В руках судья держал толстую папку, и на нем не было черной мантии.
— Почему ты не в школе? — пожелал знать он.
Неоднократно Тео убегал с уроков или прогуливал, чтобы посмотреть процесс, и по крайней мере два раза его ловили с поличным в зале суда.
— Я пришел в суд с мамой, — объяснил он, что, в сущности, было правдой.
Он поднял глаза. Судья Генри Гэнтри смотрел на него сверху вниз.
— Это имеет хоть какое-то отношение к делу Эйприл Финнимор? — спросил он. Страттенберг — небольшой город, и секретов здесь мало, особенно среди юристов, судей и полицейских.
— Да, сэр.
— Я слышал, ты нашел девочку и привез домой, — сказал судья Гэнтри, и на его лице появился первый намек на улыбку.
— Что-то вроде того, — скромно произнес Тео.
— Отличная работа, Тео.
— Спасибо!
— Просто тебе к сведению: я перенес на другое число начало нового процесса по делу Даффи. Уверен, ты захочешь сидеть в первом ряду.
Тео не знал, что и сказать. Первое судебное разбирательство в отношении Питера Даффи стало крупнейшим в истории города, и благодаря Тео оно было объявлено неправосудным. Второе разбирательство обещало стать еще более напряженным.
Наконец Тео сказал:
— Разумеется, господин судья.
— Поговорим об этом позже. Иди в школу.
— Конечно.
Тео устремился вниз по лестнице, вскочил на велосипед и помчался прочь от Дома правосудия. У него было назначено свидание с Эйприл в обед. Они собирались встретиться у школьного кафетерия в двенадцать часов и улизнуть в старый спортивный зал, где никто не смог бы их найти. Миссис Бун упаковала ему с собой овощные сандвичи, которые больше всего любила Эйприл и меньше всего — Тео, и печенье с арахисовым маслом.
Тео не терпелось услышать рассказ о похищении в мельчайших подробностях.
