В последний раз они поссорились месяц назад. Он не купил ей кольцо в Арабских Эмиратах. Он не жадный, но двенадцать тысяч долларов… они и так потратили двадцатку, куда еще?
После шопинга пришли в гостиницу и, как бывает в таких случаях, стали вспоминать всю срань, скопившуюся за долгие двадцать пять лет семейной жизни. Она прошлась по его родителям, он по ее. В общем, вели себя, как дети.
Ребячество закончилось тем, что он предпочел улететь в Москву, а она осталась еще на неделю.
По возвращении на родину Елена Вербицкая решила пожить на своей даче.
С тех пор они не виделись.
Он пару раз звонил туда, но трубку никто не брал, из чего Евгений Борисович сделал заключение, что Лена не хочет его видеть.
Временами он надеялся на то, что у нее кончатся деньги и она сама позвонит. Но ничего подобного не происходило.
И вот сегодня Анна легко заткнула отцу рот, потребовав от него примириться с матерью.
Он подумал, что, если их отношения с Леной наладятся, у него появится козырь в разговоре с дочерью.
Сейчас он был человеком, который принимал решение.
– Какой там номер телефона, черт, – выругался он себе под нос. Пришлось садиться за компьютер, лезть в файлы за нужной информацией.
С пятого гудка трубку взяла жена.
– Алло.
– Привет.
– Привет, – голос супруги чуть дрожал.
– Заходила Анна.
– С ней все нормально?
– Абсолютно, но учебу запустила. Я посоветовал ей заняться делом.
– Женя, ты должен был не советовать, – голос Лены пропитался истерикой. – Ты должен был заставить ее ходить на занятия. Я приеду. Сегодня буду дома. Ты слышишь?
– Да, конечно, приезжай, я жду.
* * *
Прошла неделя. Вербицкие помирились. Он и она привели нервную систему в норму.
Вернувшись в объятия мужа, Лена забыла думать о дочери. Пропуски занятий были лишь предлогом к тому, чтобы приехать в столицу. Жить без денег она больше не могла.
Ее супругу было сорок пять, ей на девять лет меньше. Анну она родила в шестнадцать лет для комсомольского вожака одного из районов далекого Мурманска. И ничего, смогли жить не тужить. Может быть, тогда еще она не созрела как мать, но Женя… он оказался прекрасным отцом.
Переезд в Москву десять лет назад в корне изменил их жизнь. Некогда спокойная и скромная, Анна пошла в престижную школу, где больше всего ценилось не сколько ты знаешь, а в чем ты ходишь.
У родителей не стало хватать времени на дочь. Папа с каждым годом поднимался все выше и выше, оттесняя конкурентов. Жизнь вроде налаживалась, а между тем дочка оказалась брошенной, потому как маму стало больше интересовать, какую вещь где купить и куда поставить.
Школу они одолели еле-еле, а уж в институт торговли поступили благодаря папиному чину.
Так и жили: папа крутился в высших сферах, мама тратила, а дочка была сама по себе.
Спустя месяц Вербицкий вспомнил о дочери.
– Что-то давно не звонит, – пожаловался он супруге.
– Как давно? – спросила Лена, прекращая красить ногти на ногах.
– Да звонила она как-то пару раз, оставляла сообщения на автоответчике, мол, все у нее нормально. Но вот не появляется уж больше месяца.
– И ты молчишь! – набросилась она на него. – Я думала, она у тебя под контролем.
– Извини, дорогая, у меня под контролем большая часть всех внешнеторговых операций страны.
Спустя еще две недели, в течение которых от дочери не было ни слуху ни духу, Вербицкий позвонил напрямую старому приятелю – заместителю министра внутренних дел Бардину.
– Николай Ильич? Здравствуй, дорогой. Вербицкий беспокоит. Не найдешь для меня немного времени?
– Приветствую, Евгений Борисович. Что случилось?
– Слушай, давай не по телефону.
– Не возражаю. Я сегодня на работе до двенадцати ночи. Сейчас аврал, а вот к шести вечера рассосется. Приезжай, посидим.
Пообещав приехать в восемь, Вербицкий попрощался, лелея в сердце надежду, что он еще не поздно спохватился.
Как же он мог? Да как обычно: работа затянула. То совещания, то перелет, то опять совещания, то снова перелет. То немцы, то американцы, то китайцы, а на родную дочь времени не остается.
Бардин встретил своего друга теплым рукопожатием и усадил за заранее приготовленный столик с самоваром.
– Что-то ты невесел, Женя.
Чай у министра был отменный, и лимончик к нему обязателен, и печенье, и пряник.
Вербицкий на десяток лет был помоложе Николая Ильича и потому чувствовал, будто пришел жаловаться старшему брату.
– У меня от дочери полтора месяца никаких вестей.
Бардин удивленно посмотрел на собеседника.
– И ты только сейчас об этом говоришь?
Гостю пришлось объяснять, что дочка у него очень самостоятельная, что ей уже двадцать, что справиться он с ней не может.
Выслушав отцовские жалобы, чин посмотрел на огромные часы с позолоченным циферблатом и стрелками, висящие на стене. Вещь дорогая. Но время заместителя министра МВД несравненно дороже.
– Я сейчас позвоню. Еще, слава богу, не ночь, а ты пока чаек пей.
Вербицкий послушался совета и налил себе из самовара кипятка, взял стоящий на подносе чайничек, налил заварки. Непроизвольно получился очень крепкий напиток. Вот так всю жизнь: непроизвольно у нас получаются дети, а потом мы их непроизвольно выпускаем из-под собственной опеки.
– Это Бардин, – пробурчал в трубку чин, – Орлов, у тебя есть какой-нибудь сыскарь поприличнее?
* * *
Вербицкий сидел на диване и смотрел новости, когда в дверь позвонили.
На пороге стоял уверенный в себе мужчина. Вряд ли старше его и вряд ли младше. Он был одного роста с Вербицким, только взгляд немного посуровее будет. Интеллекта на лице вряд ли больше. Здесь Евгений Борисович себя переоценивал, но это простительно.
– Проходите, – пригласил хозяин.
– Спасибо, – поблагодарил Гуров, отмечая метраж коридора и высоту потолков.
– Вербицкий Евгений Борисович, – представился специалист по торговым делам и протянул руку.
Гуров ответил тем же, после чего получил первую «оплеуху»:
– Петр Николаевич отзывался о вас с хорошей стороны.
Упоминание о заместителе министра должно было подстегнуть полковника.
– Я не волшебник, но не надо размазывать кашу по тарелке, давайте перейдем сразу к делу, – раздраженно сказал Гуров, следуя за Вербицким.
