— Обед тебе оставить? — спросил я.
— Нет, боюсь, мне придется проторчать там дольше. Я тебе позвоню.
И она побежала к машине, а я остался сидеть за столиком. Страшное разочарование. И еще впервые за долгие годы я вдруг понял, что не испытываю чувства вины за то, что провожу время не с Анжелой.
И вот я доел обед в одиночестве, допил вино и вернулся в свой номер, тоже в полном одиночестве. Элеонор позвонила без пяти двенадцать.
— Мне страшно жаль, — сказала она. — Но тут привезли двухлетку с кровоизлиянием в легкое. Еще несколько швов, и операция закончена. Но мне придется остаться здесь. В любом случае уже поздновато для десерта и кофе. — И она невесело усмехнулась.
— В любом случае я уже в постели, — сказал я. — Ничего, все нормально. Позвоню тебе утром.
— Хорошо. — В голосе ее слышалось облегчение или мне показалось?.. — Доброй ночи.
— Спокойной ночи, — буркнул я в ответ и повесил трубку.
Жизнь и любовь — страшно сложные штуки, размышлял я, погружаясь в сон.
Глава 14
В пятницу прямо с утра я отправился за покупками в Ньюбери. Взял такси и провел часа два, покупая себе не то чтобы новый полный гардероб, но вещи, в которых прилично было бы показаться в Королевском суде Оксфорда.
Девушка за стойкой приемной удивленно приподняла брови, когда я вернулся в «Квинс Арме» с двумя чемоданами багажа, которого не было при мне вчера.
— Потерялся в аэропорту и вот нашелся, — сказал я ей, и она понимающе кивнула.
И даже помогла донести чемоданы до номера, а я ковылял сзади на костылях.
— Вы и на эту ночь тоже остаетесь? — спросила она.
— Пока еще не знаю, не решил, — ответил я. — Но вроде бы слышал за завтраком, что выписаться можно и позже. — За дополнительную плату, разумеется.
— О, да, конечно, пожалуйста. Номер сегодня свободен, если пожелаете остаться. — О дополнительной плате она не заикнулась, но я знал, что раскошелиться придется.
— Спасибо, — поблагодарил я девушку. — Позже дам знать.
В номере я снял белый пластиковый корсет, долго стоял в душе, пуская то горячую воду, то холодную, смывая грязь и зуд с раздраженной кожи. Помыл волосы новым шампунем, почистил зубы новой щеткой, побрился новеньким лезвием. И когда нехотя влез в пластиковый корсет, прежде чем надеть безупречно чистую новую рубашку и брюки, почувствовал себя значительно лучше. Почти что новым, совсем другим человеком.
Такси вернулось после ленча, и я отправился в Аффингтон, в именье Рэдклиффа. Заранее предупредил по телефону Ларри Клейтона о своем приезде, и, когда прибыл в половине третьего, он уже ждал меня в офисе, сидел, закинув ноги в тех же ковбойских сапожках на стол. Я был у него всего два дня назад, но почему-то казалось, что прошло гораздо больше времени.
— Чем могу? — осведомился он, даже не вставая.
Я протянул ему копию снимка Милли с жеребенком.
— Узнаете кого-нибудь на этой фотографии? Он изучал ее долго и пристально. И, наконец, ответил:
— Нет.
— Жеребенок — это Перешеек. Он снова взглянул на снимок.
— Простите, ничем не могу помочь.
— А когда вы здесь появились? — спросил я.
— В прошлом сентябре.
— Где работали до этого?
— В Чешире, — ответил он. — Управляющим по расфасовке мясных продуктов в Ранкорне.
— Совсем другого рода занятие, — заметил я. — Как вам удалось получить работу у Рэдклиффов?
— Подал заявку и получил, — ответил он. — А что, есть проблемы? — Он снял ноги со стола, выпрямился в кресле.
— Простите. Никаких проблем, — сказал я. — Просто немного странно, перейти от упаковки мяса к уходу за новорожденными жеребятами и беременными кобылами.
— Может, они оценили мое умение управлять людьми, — сказал Ларри, явно раздраженный моими вопросами.
— А кто-нибудь из тех, кто застал рождение Перешейка, здесь сейчас работает? — Я решил начать с другого конца.
— Сомневаюсь, — коротко буркнул он в ответ и вновь водрузил ноги на стол. Жест говорил о том, что время мое истекло.
— Что ж, на всякий случай оставлю вам этот снимок, — сказал я. — И если вдруг кто-нибудь узнает этого человека, передайте, чтоб позвонил мне.
Я протянул ему визитку, подозревая, что не успею выйти из кабинета, как он выкинет ее вместе со снимком в мусорное ведро.
— Так когда, вы говорили, возвращаются Рэдклиффы? — спросил я, уже стоя у двери.
— Открытие Кентуккийского Дерби состоится в Луисвилле завтра, — ответил он, откинувшись на спинку кресла. — Ну а потом приедут, когда-нибудь. — Этот человек демонстрировал явное нежелание помочь.
— Хорошо, — сказал я. — Может, и им покажите снимок? Будьте так добры.
— Может, и покажу, — буркнул он.
У ворот меня ожидало такси, и я попросил водителя отвезти меня обратно в гостиницу. Только напрасно потратил время.
Уже из номера я позвонил Элеонор и спросил ее, стоит ли мне оставаться здесь на ночь или лучше уехать в Оксфорд. Там Артур зарезервировал мне номер с пятницы. И я уже позвонил в гостиницу и узнал, что все мои коробки с материалами благополучно доставлены.
— Я перезвоню, — сказала она.
— У тебя все в порядке? — спросил я. Как-то странно и отстраненно звучал ее голос в трубке, ни намека на желание встретиться.
— Все прекрасно, — ответила она. — Просто сейчас немного занята.
Может, я что-то не так сказал?..
— Так хочешь сегодня пообедать вместе? — спросил я. — Уж вечером-то тебя дергать не станут. — На том конце линии повисла пауза. — Но если вызовут, тогда, конечно, сразу уйдем, — быстро добавил я. Не слишком ли я давлю на нее?
— Джеффри, — серьезно и даже как-то мрачно начала она, — я очень хочу пообедать с тобой, но…
— Да?
— Придется потом вернуться.
— Ничего страшного, — с фальшивым энтузиазмом успокоил ее я. — Почему бы не отобедать в «Фокс энд хаунд», а потом я на такси поеду в Оксфорд, а ты вернешься в Лэмбурн?
— Замечательно, — ответила она, и в голосе ее слышалось облегчение.
— Так ты уверена, что у тебя все в порядке? — снова спросил я.
— Да, честное слово, — ответила она. — Все хорошо.
На том и договорились, и, вешая трубку, я в который уже раз задумался: научатся ли когда-нибудь мужчины понимать женщин?
Мы договорились встретиться в «Фокс энд ха-унд» в восемь вечера. Я заметил этот паб по дороге, на пути к Рэдклиффам. То было желтое оштукатуренное здание на повороте к Аффингтон-Хай-стрит, и приехал я туда загодя, примерно в десять минут восьмого, в такси, куда погрузил оба чемодана.
