— Будьте уверены. — Он протер глаза и зевнул. — В прежние времена было немало целых железнодорожных династий. От отца к сыну, двоюродные братья, дядья… так оно и передавалось. Мой отец и дед были железнодорожниками. А вот сыновья, а? Сидят за компьютерами в больших городах и тычут пальцами в клавиши. — Он усмехнулся. — И железными дорогами теперь управляют из кабинетов, а? Сидят в Монреале и командуют, а сами ни разу в жизни не слыхали, как гудит поезд ночью в прерии. Ничего этого не знают. В наше время большие шишки везде только летают, а? — Глаза его весело сверкнули. Всех, кто не принадлежит к числу железнодорожников, живущих на колесах, он, несомненно, считал глупцами. — Скажу вам честно — я надеюсь, что умру в поезде.
— До этого, пожалуй, еще далеко.
— Ну, до Уайт-Ривер, во всяком случае, продержусь.
Пожелав ему спокойной ночи, я пошел к себе в купе, где обнаружил, что проводник спального вагона уже опустил мою койку и положил на подушку шоколадный трюфель — все как полагается. Трюфель я тут же съел. Он был очень вкусный. Я снял свой желтый жилет на белой подкладке и повесил его на плечики, снял и туфли, но чувствовал себя почти как Джордж при исполнении обязанностей, поэтому, погасив свет, лег поверх одеяла и стал смотреть, как проносятся мимо в темноте просторы Канады, а в небе уже который час бесплатным зрелищем мерцает северное сияние. Широкие горизонтальные полосы света медленно становились то ярче, то слабее, местами на фоне вечной небесной бездны появлялись и таяли таинственные яркие пятна. Картина была скорее мирная, чем возбуждающая, — неторопливая смена миражей, рассветов и закатов, которую созерцало еще племя тесаных камней, навевала ощущение собственного ничтожества. Что такое Филмер и все его прегрешения перед лицом десяти тысяч лет? Но все, с чем мы имеем дело, — это сегодня и сейчас, сегодня и сейчас… так было всегда, во все времена, и всегда нужно было сражаться за благо и против зла. За добродетель, мораль, честь, порядок — можете называть как хотите. Долгая, вечно возобновляющаяся битва.
Сегодня и сейчас мы без всяких происшествий прибыли в Уайт-Ривер. При свете станционных фонарей я увидел на перроне Джорджа — он направлялся к хвосту поезда. Очевидно, Лорриморы были все еще с нами, потому что вскоре он вернулся без всяких признаков спешки или тревоги, и через некоторое время поезд, как обычно, незаметно тронулся дальше на запад.
Я поспал час-другой и был разбужен, когда еще не рассвело, тихим стуком в дверь моего купе. Оказалось, что это Эмиль, полностью одетый и немного смущенный.
— Я не знал, надо ли вас будить. Если вы настроены серьезно, то пора накрывать столы к завтраку.
— Я настроен серьезно, — сказал я.
Он улыбнулся с видимым удовлетворением:
— Вчетвером это намного легче.
Я сказал, что сейчас приду, и управился, включая умывание, бритье и приведение себя в порядок, минут за десять. Оливер и Кейти были уже там, бодрые и полные сил. На кухне стоял роскошный аромат свежевыпеченного хлеба, и Ангус с царственной щедростью сказал, что посмотрит сквозь пальцы, если мы съедим по ломтику-другому булочки с изюмом или яблоки, запеченные с орехами. Симона же сурово предупредила, чтобы мы не трогали круассанов, а то не хватит. Все почти как в школе.
Мы расставили приборы, налили в вазочки свежей воды, поставили в них цветы и аккуратно сложили розовые салфетки. К семи пятнадцати первые посетители уже набросились на бутерброды с ветчиной и яичницей, а я разливал чай и кофе, словно был рожден официантом.
В семь тридцать, когда еще только рассвело, мы ненадолго остановились на маленьком полустанке, название которого — Шрайбер — было написано на стене буковками соответствующего размера. Глядя на крохотный городок, раскинувшийся за окном, я подумал, что это отсюда вчера вечером разговаривал со мной и Джорджем диспетчер. Пока я глядел, на перроне появился Джордж, которого встретил какой-то человек, вышедший из здания станции. Они некоторое время посовещались, потом Джордж вернулся в вагон, и поезд тихо тронулся дальше.
Пейзажи по пути были великолепны. Все время, пока длился завтрак, поезд шел вдоль северного берега Верхнего озера — так близко, что временами казалось, будто он висит над водой. Пассажиры охали и ахали. Ануины (Высокий Эвкалипт) сидели вместе с владельцами Флокати, хозяева Красного Жара с супружеской парой, которая непрерывно говорила только о резвости своего Уордмастера, тоже ехавшего нашим поездом.
Филмер пришел один, сел за свободный столик и заказал Оливеру, не взглянув на него, яйца и кофе. Вскоре появились супруги Янг и, улыбаясь Филмеру, как старому знакомому, подсели к нему. Я подумал, не вспомнил ли он тут же про Эзру Гидеона — их любимого друга, но его лицо не выражало ничего, кроме вежливости.
Вразвалку вошла Занте, растрепанная, заспанная и во вчерашнем платье, и плюхнулась на пустой стул возле Филмера. Как ни странно, он не сделал ни малейшей попытки занять место для Даффодил, а вместо этого вслед за миссис Янг стал расспрашивать Занте, как она спала.
Выяснилось, что она спала как убитая, хотя, похоже, ей было досадно, что она не может рассказать, как ее всю ночь мучили кошмары. Мистер Янг сидел со скучным видом, как будто эта тема ему уже давно надоела, однако его жена без особых видимых усилий изображала сочувствие.
Я с некоторым нетерпением ждал, когда появится Нелл, и наконец дождался. Она была в прямой черной юбке (час от часу не легче), строгой блузке кофейного цвета и скромных золотых сережках. Ее светлые волосы были зачесаны высоко и уложены в замысловатую косу, свисавшую вниз и закрепленную широкой черепаховой заколкой, — выглядело это достойно и по-деловому, но отнюдь не наводило на игривые мысли.
Какие-то пока еще незнакомые мне люди тут же замахали ей, приглашая присоединиться к ним, что она и сделала, расточая во все стороны восхитительные улыбки, из которых одна-две достались и мне. Она сказала Кейти, что яйца есть не будет, а хотела бы кофе с круассанами, и вскоре я их ей принес, а она сидела, скромно потупив глаза и делая вид, что даже не догадывается о моем существовании. Я поставил перед ней масло, джем и хлеб и налил ей кофе в чашку, а она сообщила соседям по столу, как приятно, что до самого Ванкувера у них будут такие отборные официанты.
Я знал, что все это игра, но все равно с радостью придушил бы ее на месте. Мне не нужно было, чтобы на меня обращали даже малейшее внимание.
Уходя, я оглянулся и встретился с ней взглядом — глаза ее смеялись. Заметь я такой обмен взглядами между кем-нибудь еще, это вызвало бы у меня самый живой интерес, и я подумал, что, того и гляди, забуду о деле, ради которого здесь нахожусь. Надо быть осторожнее. Обслуживать ее полагалось вообще не мне — я отобрал поднос у Кейти. Женщины погубят тебя, Тор, подумал я.
Если не считать Занте, Мерсер был единственным из Лорриморов, кто вышел к завтраку, да и он не сел за столик, а попросил Эмиля отнести подносы в свой вагон, в столовую. Эмиль и Оливер доставили туда все, что требовалось, хотя Эмиль, вернувшись, сказал, что хорошо бы это не повторилось за обедом и ужином, потому что на это уходит слишком много времени. Обслуживание с доставкой в купе было строго запрещено, но Лорриморам все старались по возможности идти навстречу и без особой необходимости не отказывать.
