Я предупредил Нелл, что километр с небольшим от станции до отеля пройду пешком, чтобы появиться там только тогда, когда всех разместят и в вестибюле никого не останется. Она сказала, что я мог бы добраться туда на автобусе, предназначенном для поездной бригады, но я поручил свою сумку ее заботам и в сером форменном плаще, застегнутом доверху, отправился в путь, наслаждаясь свежим холодным воздухом и предвечерним солнцем цвета "золото урожая". Когда я вошел в вестибюль огромного отеля, там толпились только вежливые японцы-молодожены, приехавшие сюда на медовый месяц, но не было ни Ануинов, ни Янгов, ни "Флокати".
Нелл беспомощно полулежала в кресле с таким видом, будто больше никогда уже не сможет собраться с силами, чтобы встать. Я подошел и сел рядом прежде, чем она успела меня увидеть.
— Всех устроили? — спросил я. Она глубоко вздохнула, даже не попытавшись шевельнуться.
— В люкс, который я забронировала для Лорриморов, за полчаса до нашего приезда поселили кого-то еще. Переселяться он не желает, администрация извиняться не хочет, и Бемби недовольна.
— Могу себе представить.
— Но с другой стороны, за спиной у нас с вами, — один из самых роскошных на свете пейзажей.
Я повернулся в кресле и посмотрел назад поверх спинки. За толпой японцев я увидел черно-белые горы, бирюзово-голубое озеро, зеленые сосны и наступающий на них ледник — все это было похоже на театральную декорацию, невероятно близкую и обрамленную оконной рамой.
— Ого! — сказал я, потрясенный.
— Вот так здесь всегда, и это никуда не исчезнет, — сказала Нелл через некоторое время. — Так же будет и завтра.
Я снова плюхнулся в кресло.
— Поразительно.
— Потому люди и приезжают сюда из поколения в поколение — чтобы это увидеть.
— Но я думал, что будет больше снега.
— К Рождеству все завалит по колено.
— У вас будет здесь свободное время? — спросил я.
Она покосилась на меня:
— Секунд пять здесь, секунд пять там, но почти никакой возможности для личной жизни.
Я вздохнул — ничего другого ожидать не приходилось. Она постоянно находилась в фокусе событий, в центре, вокруг которого вертелось все это путешествие, — всегда оставалась на виду, и любое ее движение было видно всем, словно под микроскопом.
— Ваш номер — в одном из "крыльев", — сказала она, протягивая мне карточку. — Вы должны только расписаться у портье и получите ключ. Ваша сумка должна быть уже там. В этом крыле разместили почти всех актеров. И ни одного владельца.
— А вас?
— Нет.
Она не сказала, где ее номер, а спрашивать я не стал.
— А где вы будете питаться? — спросила она после некоторого колебания. — То есть… вместе с актерами в их обеденном зале?
Я отрицательно покачал головой.
— Но не с владельцами?..
— У меня вообще жизнь одинокая.
Она вдруг пристально посмотрела на меня, и я с огорчением подумал, что этим было сказано слишком многое.
— То есть вы постоянно этим занимаетесь? — медленно произнесла она. — Изображаете из себя кого-то другого? Не только в этом поезде?
— Нет, — улыбнулся я. — Я работаю в одиночку. Вот что я хотел сказать, больше ничего.
Она чуть поежилась:
— А когда-нибудь вы бываете самим собой?
— По воскресеньям и понедельникам.
— В одиночку?
— Ну… да.
В ее глазах, серых и спокойных, мелькнула лишь тень сочувствия.
— Незаметно, чтобы ваше одиночество так уж вас тяготило, — заметила она.
— Конечно, нет. Большей частью я сам на это иду. Но только не тогда, когда рядом такая заманчивая альтернатива, пусть даже защищенная папкой.
Ее щит в этот момент лежал у нее на коленях в бездействии. Она погладила его рукой, сдерживая смех.
— Завтра я сопровождаю автобус с пассажирами к леднику, — сказала она, отступая под прикрытие здравого смысла. — Потом на обед в Банф, потом на гору по канатной дороге.
— Желаю вам хорошей погоды.
— У Лорриморов персональная машина с шофером.
— А у кого-нибудь еще есть?
— Теперь, когда миссис Квентин сошла, — нет.
— Бедная старушка Даффодил, — сказал я.
— Бедная? — воскликнула Нелл. — Вы знаете, что она вдребезги расколотила зеркало у себя в купе?
— Да, слышал. А мистер Филмер едет с вами на автобусе?
— Пока не знаю. Он интересовался, есть ли здесь спортивный зал, — он любит тренироваться с гирями. В автобус будут пускать всех, кто захочет, я не знаю, кто там будет, пока мы не отправимся.
Хорошо бы посмотреть, как они будут отправляться, подумал я, но это будет трудно, потому что теперь все уже наполовину знают меня в лицо, и долго находиться рядом с ними, оставаясь незамеченным, я не смогу.
— Ануины спустились в вестибюль и направляются ко мне, — сказала Нелл, поглядев в сторону.
— Верно.
Я не спеша встал, отнес карточку, которую она мне дала, к портье и расписался в книге. Сзади до меня доносились голоса Ануинов, которые сообщали ей, что идут прогуляться по берегу и что это самое замечательное путешествие в их жизни. Когда я, получив ключ от своего номера, обернулся, они уже выходили через стеклянные двери в сад. Я снова остановился возле Нелл, которая теперь встала.
— Может быть, увидимся, — сказал я.
— Может быть.
Я улыбнулся ей:
— Если случится что-нибудь необычное…
Она кивнула:
— То вы в шестьдесят втором номере.
— А после Ванкувера? — спросил я. — Что потом?
— Сразу после скачек у меня забронировано место в самолете обратно в Торонто — красноглазый рейс.
— Что значит — красноглазый?
— Ночной.
— Так скоро?
— Откуда я знала, что мне не захочется уезжать?
— Ну, пока и на том спасибо, — сказал я.
— Не подумайте ничего такого, — степенно возразила Нелл. — И помните о своем скромном общественном положении.
Бросив на меня озорной взгляд, она пошла прочь, а я довольный отправился на шестой этаж того крыла, где не жили владельцы, и обнаружил, что отведенный мне номер находится в конце коридора, рядом с номером Зака.
Его дверь была открыта настежь, и в ней, не входя в номер, стояли Донна и Пьер.
— Заходите, — сказала Донна, увидев меня. — Мы как раз прогоняем сегодняшнюю вечернюю сцену.
— И у нас чертовски большая неприятность, — добавил Пьер. — Нам позарез нужны любые советы.
