— Но, может быть, Зак не захочет…
Тут к двери подошел он сам.
— Зак готов выслушать советы даже от шимпанзе, — сказал он.
— Хорошо, я только сниму плащ. — Я указал на свою дверь. — Я в соседнем номере.
Я зашел в свой номер, из которого открывался такой же прекрасный вид на горы, озеро, леса и ледник, и отсюда, сверху, это выглядело, пожалуй, еще эффектнее, чем из вестибюля. Я снял плащ и форменную одежду, которая была под ним, надел спортивный костюм и кроссовки и вернулся к Заку, на поле битвы.
Неприятность состояла в отсутствии одного актера, который должен был приехать, но вместо этого прислал телеграмму с извинениями.
— Он извиняется! — бушевал Зак. — Сегодня утром этот гад сломал руку и не может приехать. Как вам это нравится? Нашел себе оправдание — руку сломал!
Все остальные члены труппы тоже придерживались мнения, что это не оправдание.
— Он должен был играть мужа Анжелики, — сказал Зак.
— А как же Стив?
— Стив был ее любовником и деловым партнером. Их обоих убил Джайлз они только что обнаружили, что он присвоил весь капитал и их конный завод обанкротился. Теперь на сцене появляется муж Анжелики и спрашивает, где ее деньги, потому что она не изменила своего завещания и он оказался наследником. Он решает расследовать ее убийство сам, потому что считает, что ни конная полиция, ни я не сделали всего, что нужно. А теперь его здесь нет!
— Ну а почему бы вам не обнаружить, — сказал я, — что на самом деле муж Анжелики — Рауль и что это он наследует ее деньги? У него будет достаточный мотив, чтобы убить ее, потому что он еще не знает, что Джайлз присвоил деньги, верно? Этого никто не знает. А Рауль теперь, когда Анжелики нет в живых, может жениться на Донне, отчего Брикнеллы бьются в истерике. А что, если Рауль скажет, что это Брикнеллы сами подсыпали яда своим лошадям, а не Рауль, но они будут это отрицать и очень радоваться, когда его признают во всем виновным, потому что теперь будут знать, что он не сможет жениться на их дочери, раз он и есть предполагаемый убийца и должен сесть в тюрьму? И что, если окажется, что украсть собирались как раз лошадь Брикнеллов, только это хотел сделать Джайлз — обнаружить это вы можете позже, чтобы продать ее и на эти деньги удрать из страны, как только он попадет в Ванкувер?
Они только рты разинули.
— Не уверен, что во всем этом есть хоть какой-то смысл, — сказал через некоторое время Зак.
— Неважно, я думаю, они не заметят.
— Ах вы, циник этакий…
— А я не вижу, почему бы и нет, — сказала Донна. — И у меня будет прекрасная слезливая сцена с Пьером.
— Ну и что? — спросил Зак.
— А я такие люблю.
Все взялись за дело и вскоре придумали драматическое разоблачение (по информации, полученной Заком "из посторонних источников") — будто Рауль женился на Анжелике еще пять лет назад, но на вокзале в Торонто они в этом не сознавались, потому что, как не слишком убедительно объяснил Рауль, оба не ожидали увидеть там друг друга: он собирался заняться Донной, а она — Стивом.
Через некоторое время они разошлись переодеваться к выходу, и намного позже в тот же вечер я узнал от Зака, что сцена, разыгранная с большим подъемом, произвела настоящий фурор. Он пришел ко мне, держа в руках по бутылке — виски для себя и красное вино для меня, — и в изнеможении рухнул в кресло с видом человека, который отважно принял на собственные плечи все мировое бремя и все же остался жив.
— Вы ужинали? — спросил он, зевая. — Я вас не видел.
— Я заказал себе кое-что в номер.
Он взглянул на экран телевизора, который я включил, чтобы скоротать время.
— Плохой прием здесь, в горах, — заметил он. — Посмотрите на этого идиота. — Он уставился на экран. — Играет, как козел на гитаре.
Мы дружно выпили, и я спросил, как чувствует себя вся компания в отсутствие Даффодил Квентин.
— А, этой милашки в кудряшках? Прекрасно. Все в отличном настроении.
Тот мужчина, который все время был с ней, теперь изо всех сил очаровывает Бемби Лорримор, а этот псих, ее сын, ни разу рта не раскрыл. Австралийцы все еще наверху блаженства…
Он рассказал, как реагировали на сегодняшнюю сцену некоторые другие зрители, и потом сообщил, что рассчитывает на меня — надо придумать еще один такой же блестящий и запутанный сюжетный ход для завтрашней сцены. Не говоря уж, добавил он, о развязке и финале послезавтра — в последний вечер, который нам предстояло провести в поезде. Разгадка тайны должна была состояться перед парадным ужином из пяти блюд, которые собирался извлечь из рукава фокусник Ангус.
— Но я все это выдумал тут же, на ходу, — сказал я.
— Это вполне нас устраивает. — Он зевнул. — Сказать по правде, нам нужна свежая голова.
— Ну… хорошо.
— Сколько вы с меня возьмете?
Я удивился:
— Мне не нужны деньги.
— Не говорите глупостей.
— Хм-м, — сказал я. — Я ведь зарабатываю побольше, чем Томми.
Он взглянул на меня поверх своего стакана:
— Не скажу, чтобы вы меня удивили.
— Так что благодарю вас, — сказал я от души. — И спасибо, не надо.
Он кивнул и больше к этой теме не возвращался: предложение было по-честному сделано и по-деловому отклонено. Все, что он мог бы мне заплатить, пошло бы из его собственного кармана, и согласиться я никак не мог.
— Да! — сказал он, вдруг что-то вспомнив. — Нелл просила меня передать вам вот это. — Он полез в карман и вытащил запечатанный конверт, который протянул мне. На нем было написано: "Нелл Ричмонд" и еще — "Фотографии, не сгибать".
— Благодарю, — сказал я с облегчением. — Я уже начал думать, что оно не дошло.
Я вскрыл конверт и обнаружил там только три одинаковые фотографии без всякой записки. Фотографии были четкие, хорошего качества и черно-белые, потому что в свой бинокль-камеру я обычно заряжал сверхчувствительную пленку с высоким разрешением. Человек, снятый с верхней точки, смотрел вверх и в сторону, куда-то чуть ниже объектива, так что глаза его были видны плохо, но костлявые торчащие скулы, тонкий нос, глубокие глазные впадины, угловатую челюсть и залысины на висках можно было узнать с первого взгляда. Я дал одну из фотографий Заку, который с любопытством вгляделся в нее.
— Кто это? — спросил он.
— В этом-то весь вопрос. Кто это? Вы не видели его в поезде?
Он еще раз посмотрел на фотографию, на которой были видны, кроме головы, еще шея и плечи — меховой воротник теплой куртки поверх какого-то свитера и клетчатой рубашки с расстегнутым воротом.
— Крутой парень, — сказал Зак. — Он что, агитатор из воинствующего профсоюза?
Я встрепенулся:
