— Ну а где еще ему быть?
— Да где угодно, — ответил я.
— Он точно у тебя, — убежденно произнес он.
— Даже если и так, чего на самом деле нет, никто не давал тебе права вламываться ко мне в дом ночью!
— Ну, тогда показалось, это неплохая идея, — сказал он. — И потом, я не вламывался. Ты оставил окно открытым. Прямо напрашивался на ограбление.
— Так, значит, вот кто ты есть, — заметил я. — Грабитель.
— Глупости, — буркнул он.
Я покосился на него.
— Не мне сломали руку.
— Ладно, — сказал он. — Согласен. Идея была не из лучших.
И снова мы какое-то время молчали.
— Тебе куда? — спросил я.
— Туда, где находится микрокодер.
— Но я ведь сказал, у меня его нет.
— А я сказал, что не верю тебе. — Он развернулся на сиденье, взглянул на меня. — Во-первых, если б не знал, о чем речь, точно бы вчера позвонил в полицию. И, во-вторых, нам известно, что ты забрал рюкзак отца из гостиницы в Паддингтоне.
— Какой еще рюкзак? — спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее. И в очередной раз задался вопросом: уж не работает ли этот парень по имени Джон на мистера Близко Посаженные Глазки? Ведь он сказал «мы». Может, сейчас я еду на встречу с убийцей и его ножом длиной двадцать сантиметров?
— Да ладно, будет тебе, — сказал он. — Мы ведь тоже искали его багаж. И твоего отца искали несколько недель. С того самого момента, как он украл микрокодер.
— Кто это «мы»? — спросил я.
Он не ответил. Отвернулся и смотрел теперь прямо, на дорогу.
— Почему вы убили моего отца? — тихо спросил я.
— Я не убивал, — ответил он, по-прежнему глядя перед собой.
— Но это ваших рук дело, — сказал я.
— Нет. — Он снова смотрел на меня.
— Тогда кто?
— Не знаю, — ответил он.
— И ты решил, я тебе поверю? — спросил я. — Может, нам все же стоит поехать в полицию? Там и объяснишь, кто ты такой и почему пробрался вчера ночью ко мне в дом.
— Я все буду отрицать, — сказал он. — Следы ты сам уничтожил пылесосом или забыл?
Я резко свернул к обочине и остановил машину. Потом повернулся к нему.
— Что тебе надо, скажешь ты наконец или нет? — спросил я.
— Микрокодер, — ответил он. — Больше ничего.
— Кстати, что это за штука такая, микрокодер?
— Электронное устройство.
— Да, но для чего? — не отставал я.
Несколько секунд он молчал, решая, стоит мне говорить или нет.
— Оно считывает закодированную информацию с идентификационных чипов животных, — ответил он.
— А, так, значит, кри, — рассеянно заметил я.
— Так ты знаешь, что это такое! — воскликнул он и хлопнул меня по колену. — Где он, черт побери?
Теперь уже настал мой черед призадуматься, решить, стоит ли откровенничать с этим странным незнакомцем по имени «просто Джон».
— Ты что, секретный агент? — спросил я.
Он расхохотался.
— С чего это ты взял?
— Уж больно много таинственности напускаешь, — заметил я. — И потом все эти «мы» и «нас», точно входишь в какую-то организацию.
Он снова умолк, смотрел через ветровое стекло.
— Ну, связан косвенным образом, — сказал наконец он. — Работаю на Австралийский комитет по скачкам.
— А им известно, что ты вламываешься по ночам в дома людей?
— В случае чего они будут отрицать сам факт моего существования.
— Что-то говор у тебя совсем не австралийский.
— А я и не австралиец. Англичанин по происхождению. И австралийцев просто не выношу, слишком уж шустро научились играть в крикет, если хочешь знать мое мнение.
— Так какое отношение имеет этот самый микрокодер к скачкам в Австралии?
— Он имеет отношение ко всем скачкам, повсюду.
— Разве в Австралии так уж увлекаются скачками? — спросил я. — Нет, о скачках на Кубок Мельбурна, конечно, слыхал, но не более того.
— В Австралии проводится много скачек, — сказал он. — Примерно в шесть раз больше, чем здесь, в Великобритании, да и лошадей там тренируется в два раза больше. Очень развитый бизнес.
— Так у них есть лицензированные букмекеры? — спросил я.
— Да, и много, — ответил он. — И все ставки вне ипподрома делаются через ТАБ, это их тотализатор.
— Да, век живи, век учись.
— Ведь ты, должно быть, слышал о Фар Лэпе? — спросил он. — Самой знаменитой скаковой лошади?
— Кличка вроде бы знакомая.
— Да, был такой австралийский жеребец, — задумчиво произнес Джон. — Еще в тридцатые. Как-то за год выиграл четырнадцать скачек подряд, в том числе и Кубок Мельбурна.
— О, — произнес я.
— Да, но потом его отравили мышьяком во время пребывания в Соединенных Штатах. Говорили, будто бы скакуна убили по приказу чикагской мафии, чтобы больше никогда не выигрывал. Они делали нелегальные ставки и потеряли из-за Фар Лэпа чертову уйму денег.
— Почему это на букмекеров всегда смотрят как на каких-то злодеев? — спросил я.
— Да потому, что вы злодеи и есть, — с улыбкой ответил Джон. — Ладно. Где мой микрокодер?
— Так, выходит, он твой? — спросил я.
— Да.
— Но откуда мне знать, что это правда? И почему это так важно?
— Важно, и все, — ответил он. — И я точно знаю, что он у тебя.
— Интересно, откуда?
— У меня есть описание человека, забравшего вещи твоего отца из гостиницы в Паддингтоне, хотя тогда я не знал, что это ты. До тех пор, пока не увидел в суде.
— Да мало ли похожих людей, — протянул я.
— Довольно играть со мной в эти игры, мистер Тэлбот, — уже со всей серьезностью сказал он. — Женщина из гостиницы «Ройял Соверен» описала вас весьма подробно и точно, даже синяк над глазом не забыла упомянуть. Правда, почему утверждала, что имя ваше Дик Ван Дайк, ума не приложу.
Я не сдержал улыбки, и он это заметил.
— С чего это тебе в голову взбрело назваться так? — спросил он.
Возможно, он не знал, что при регистрации отец назвался Виллемом Ван Бюреном. А женщина из гостиницы говорила, что он Ван с чем-то там, вот я и брякнул первое пришедшее на ум имя.
— Если вам так много известно, как же вышло, что вы долго его искали? Так долго, что мне первым удалось забрать багаж?
— Да потому, что он не назывался своим настоящим именем.
