Мне было приятно, что рядом с бабушкой находятся такие заботливые люди.
— Спасибо, — сказал я.
— Если что понадобится, зовите. — И Лаура указала на красный шнур, свисающий вдоль стены рядом с кроватью. — Сейчас она в порядке, но вдруг понадобится сводить в туалет или что еще. Иногда она бывает очень нетерпелива.
— Спасибо, — еще раз сказал я. — Буду иметь в виду.
Я сидел и не спеша пил кофе. Бабушкин чай остывал на столике.
— Вот, бабуль, — сказал я и придвинул к ней чашку. — Пей, а то совсем остынет.
— Я чай не пью, — ответила она, однако все же взяла фарфоровую чашку тонкими костлявыми пальцами и стала пить. Чашка быстро опустела, я забрал ее и поставил на поднос.
— Бабуля, — сказал я. Она продолжала смотреть в окно. — Бабушка, — повторил я чуть громче и потянул ее за руку.
Она медленно обернулась ко мне.
— Бабуль, можешь рассказать мне о моих родителях? О Питере и Трише? — Мне не казалось странным, что я называю папу и маму по именам. Ведь мамы и папы у меня никогда не было, были только бабушка и дедушка.
Она смотрела прямо мне в глаза, и по взгляду я понял — снова настало помутнение сознания. Я испугался, что потеряю последний шанс, потеряю ее. Даже в лучшие моменты задавать ей вопросы и получать ответы было нелегко. А в нынешнем состоянии — невозможно.
— Бабушка, — уже настойчивей повторил я, — расскажи мне о Питере и Трише.
— Питере и Трише? — Она вдруг словно проснулась.
— Да, бабуль. О Питере, твоем сыне, и Трише, его жене.
— Просто ужасно, — пробормотала она и вновь отвернулась к окну.
— Что ужасно?
— То, что он с ней сделал, — ответила она.
— А что он с ней сделал? — спросил я и снова потянул за руку, чтобы привлечь внимание.
Она обернулась ко мне.
— Он убил ее, — медленно произнесла она. — Он ее убил.
— Тришу?
— Да, — сказала она. И посмотрела прямо мне в глаза. — Он убил Тришу.
— Но за что? — спросил я. — Почему он убил Тришу?
— Из-за ребенка, — ответила она.
— При чем тут ребенок? — воскликнул я. — Почему надо было убивать ее из-за ребенка? — «Наверное, — подумал я, — отец убил маму, потому что ребенок был не от него».
Бабушка продолжала смотреть мне в глаза.
— Он и ребенка тоже убил, — добавила она.
— Да, понимаю. А чей был ребенок?
— Триши, — ответила она.
— И Питер был отцом?
— Питер убежал.
— Да, я знаю. Питер убежал потому, что убил Тришу. Но был ли Питер отцом ребенка?
В глазах ее снова промелькнуло недоумение.
— Это не Питер, — медленно произнесла она. — Это Тедди. Это он убил Тришу.
Я замолк, затем решил, что она что-то путает.
— Нет, — сказал я. — Конечно, это Питер убил Тришу, правильно? Поэтому и убежал.
— Тришу убил Тедди. — Она произнесла это отчетливо и громко. Похоже, что ничего она не напутала.
Я сидел, точно громом пораженный. Так, значит, убийцей был не отец, а дед.
— Но почему он ее убил? — в отчаянии пролепетал я.
— Из-за ребенка, — все так же отчетливо произнесла она. — Твой дед был отцом этого ребенка.
«О боже», — подумал я. Нерожденный младенец мамы, девочка, которая могла стать моей младшей сестренкой, одновременно доводилась мне тетей.
Я просидел с бабушкой еще час, пытаясь сложить воедино фрагменты этой печальной истории. Пытаться извлечь мало-мальски точные детали из ее замутненной памяти было равносильно сборке кубика Рубика с закрытыми глазами. Прежде я не только не видел общей картины, я далеко не был уверен, что сумею разгадать эту головоломку вообще.
Однако теперь она начала выдавать тайну, сжигавшую ее изнутри на протяжении столь долгого времени, и я не ожидал, что ей удалось сохранить такую ясность мысли. Я знал, что многие больные, страдающие ярко выраженным слабоумием, способны вспоминать события давних лет и при этом абсолютно не помнят того, что произошло совсем недавно, — этим и объясняется их неспособность нормально функционировать изо дня в день. Примерно то же самое произошло и с бабушкой этим утром, когда все эти ужасные признания полились из нее, как вода из разбитого кувшина, и она, судя по всему, испытывала облегчение — от того, что может поделиться тайной, мучившей ее на протяжении стольких лет. Всего за час я узнал о родителях и своем детстве больше, чем за все тридцать семь лет. И мне страшно не понравилось то, что я узнал.
Выяснилось, что мы впятером жили в доме деда в Суррее и что мама моя переехала туда сразу после свадьбы. Прежде я как-то об этом не задумывался, но бабушка, судя по всему, тогда не видела в том ничего необычного.
Однако, если то, что сказала мне бабуля, правда и если я правильно прочел все недосказанное между строк, отношения между отцом и мамой складывались напряженные. И между родителями и бабушкой с дедушкой тоже постоянно возникали трения. Такую семью никак нельзя было назвать счастливой.
Выяснилось также, что родители, когда случилась трагедия, были в Пейнтоне не одни. Бабушка с дедушкой поехали вместе с ними, ну и я, разумеется, тоже был там. Идею провести отпуск в Девоне подал отец, видно, пытался как-то наладить отношения, но вышло только хуже.
— Питер и Триша все время ссорились, — говорила бабушка, слегка склонив голову набок и закрыв глаза. — Конца тому не было. Не раз доходило и до рукоприкладства. Питер дал ей пощечину, а она исцарапала ему лицо.
«Так вот откуда частички эпителия отца под ногтями у мамы, — подумал я. — Полиция провела анализ ДНК и сочла, что убийца он».
— А потом она сказала ему, что ребенок не его, — продолжила бабушка. — Сказала, что он от твоего деда. Он был просто вне себя от ярости.
— Питер был вне себя от ярости? — решил уточнить я.
— Да, — сказала она. — Но и Тедди тоже бесновался, потому что она грозилась рассказать всем, даже газетчикам. И говорила, что после этого он потеряет лицензию букмекера.
Не думаю, что у него отобрали бы лицензию. Но очевидно, что дед испугался не на шутку.
— Но дитя, которое носила в себе Триша, это действительно был ребенок от дедушки? — спросил я.
— Да, — ответила она и открыла глаза. — Думаю, да.
— Ты в этом уверена? — не отставал я.
— Уверена, — ответила она. — Я и раньше подозревала, до того, как она призналась. Месяцами твердила Тедди, что лучше б мы жили без нее, но он и слышать не желал. Вообразил, что влюблен в нее. А потом как-то утром, после того, как Триша сказала, что это он отец ребенка, входит в гостиницу, где мы остановились, и говорит, что между ними все кончено. Ну и после так спокойно говорит мне, что он задушил эту маленькую сучку.
