— Кэп, прямо перед переборкой отходит тоннель вправо, — предупредил Амос. Он уже опустился на одно колено и целил в неизвестный коридор.
На карте этого хода не было. Значит, с тех пор как в последний раз сверяли схему помещений, выкопали новый. Следовательно, вся их информация не так уж много стоит. Нехорошо.
— Понял, — отозвался Холден и махнул худой женщине. — Вы?..
— Паула, — ответила та.
— Паула, этот перекресток ваш. Постарайтесь стрелять только в ответ, но никого ни в коем случае не пропускайте.
— Приказ понят, — ответила Паула и заняла позицию лицом в неизвестный коридор, взяв автомат на изготовку.
Амос, отцепив одну гранату, подал ей.
— На случай, если дерьмо попрет, — пояснил он. — Паула кивнула и поудобнее устроилась у стены. Поняв намек, Амос двинулся к переборке.
— Наоми, — позвал Холден, считав номер двери и замка, — люк, э… двести двадцать три — В-шесть. Вскрой-ка его.
— Есть!
Через несколько секунд Холден услышал, как сработали запоры.
— По карте десять метров до следующего пересечения, — предупредил он и, оглядев пинквотеровских, наугад выбрал одного — пожилого и мрачного мужчину. — Когда дойдем — пост ваш.
Тот кивнул, и Холден махнул Амосу: «Приступай». Механик правой рукой взялся за ручку, а левой принялся отсчитывать, начиная от пяти. Холден стоял против двери, изготовив винтовку.
Когда счет дошел до одного, он глубоко вздохнул и в следующий момент бросился в распахнутую механиком дверь.
Пусто.
Просто еще один коридор, тускло освещенный светодиодиками, не перегоревшими за те десятилетия, когда здесь никто не бывал. За много лет стекающие капли измороси покрыли стены слоем минерального осадка, тонкого, как паутина. Узор выглядел хрупким и нежным, но это был камень, и Холдену почему-то вспомнились кладбища.
Амос уже продвигался к пересечению коридоров и следующему люку. Холден следовал за ним, отведя ствол вправо, чтобы мгновенно можно было взять под прицел боковой тоннель. За последний год этот рефлекс — прикрываться со всех возможных направлений атаки — был отработан до автоматизма.
Год полицейской работы.
Наоми сказала: «Это не ты». Он отслужил во флоте, так и не повидав настоящего сражения хотя бы из уютной боевой рубки. На «Кентербери», таскавшем ледяные глыбы от Сатурна к Поясу, все сцены насилия сводились к потасовкам надравшихся от скуки водовозов. Тогда он играл роль миротворца и всегда находил средство остудить горячие головы. Когда в людях разгорались страсти, он гасил их шуткой или просто целую вахту слушал чьи-то излияния, позволяя человеку спустить пар.
А новый Холден сперва тянулся за оружием, потом начинал разговаривать. Пожалуй, Наоми была права. Сколько кораблей он спалил за год, прошедший после Эроса? Дюжину, если не больше. Холден утешал себя мыслью, что все это были плохие люди. Самая мерзкая порода стервятников, воспользовавшаяся для охоты военным хаосом и отходом флота Коалиции. Это были те, кто обдерет с твоего корабля все ценные части, захватит запасы воздуха и оставит тебя дрейфовать, умирающим от удушья. Расстреливая пиратский корабль, он, возможно, спасал десятки невинных судов и жизней. Но при этом что-то терял и порой ощущал потерю. Изредка, например, когда Наоми говорила: «Это не ты».
Если они обнаружат секретную базу, куда забрали Мэй, выручать девочку, по всей вероятности, придется с боем. Холден поискал в себе тревожные предчувствия в надежде, что насилие все еще пугает его.
— Кэп, ты в порядке?
Амос пристально уставился на капитана.
— Да, — вздохнул Холден, — просто пора менять работу.
— Сейчас не самое подходящее время, кэп.
— Справедливо, — признал Холден и махнул выбранному заранее пожилому охраннику. — Этот перекресток ваш. Инструкции прежние. Держите его, пока я вас не вызову.
Пожилой пожал плечами и обратился к Амосу:
— А мне гранату не дашь?
— Не-а, — протянул механик. — Ты не такой хорошенький, как Паула.
Он снова отсчитал на пальцах от пяти до нуля, и Холден прежним порядком ворвался в открытый люк.
Он настроился на очередной унылый коридор, а попал в широкое пространство. По залу были в беспорядке расставлены несколько столов, у стен осталось пыльное оборудование. Тяжелая 3D-копировальная установка, пустая и полуразобранная, несколько легких промышленных уолдо,
[19]
шкафчик автоматической доставки из тех, что легко пристраиваются под столом в лаборатории или медотсеке. Каменная паутина покрывала стены, но не затронула коробки и аппаратуру. В углу стоял двухметровый стеклянный куб, на одном из столов — груда то ли простыней, то ли пеленок. В дальнем конце помещения виднелся еще один запертый люк.
Кивнув на брошенное оборудование, Холден обратился к Венделлу:
— Проверь, нет ли точки доступа в сеть. Если найдешь, подключи вот это.
Он подал охраннику наспех сварганенный Наоми сетевой мост.
Амос велел двоим из оставшихся пинквотерцев охранять люк, а сам вернулся к Холдену и дулом указал на стеклянный ящик.
— Хватило бы места на пару ребятишек, — сказал он. — Как думаешь, их здесь и держали?
— Возможно, — ответил Холден, подходя поближе. — Пракс, вы не могли бы… — Он осекся, обнаружив, что ботаник стоит над кучей тряпья на столе. Только теперь восприятие сдвинулось: она перестала походить на груду тряпья, а показалась прикрытым тканью маленьким телом. Пракс стоял над ним, то протягивая, то отдергивая руку. Его трясло.
— Это… это… — проговорил он, ни к кому не обращаясь и продолжая двигать рукой.
Холден повернулся к Амосу и взглядом указал тому на Пракса. Рослый механик подошел, взял ботаника за плечо.
— Дай-ка мы посмотрим, ладно?
Холден позволил Амосу отвести Пракса от стола и только потом подошел сам. Когда он взялся за край простыни, Пракс резко втянул воздух, словно для крика. Холден сдвинулся так, чтобы закрыть стол собой.
Под простыней лежал маленький мальчик. Тощенький, с копной непокорных черных волос, темнокожий. И в яркой одежке: желтые брючки и зеленая рубашка с веселыми крокодильчиками и маргаритками. Холден не понимал, что его убило.
Услышав за спиной шум, он обернулся. Пракс, побагровев, рвался из рук Амоса к столу. Механик обхватил его одной рукой, то ли держа в борцовском захвате, то ли обнимая.
— Это не она, — сказал Холден. — Ребенок, но не она. Мальчик. Лет четырех; может, пяти.
Услышав его, Амос выпустил Пракса. Ботаник кинулся к столу, отодвинул простыню и коротко вскрикнул.
— Это Като, — заговорил он чуть погодя, — я его знал. Его отец…
