С другой стороны, тогда он обыскивал один Ганимед, а теперь поле поиска расширилось до бесконечности.
Задержка сигнала с Земли (вернее, с Луны, поскольку агентство безопасности «Персиса-Строкса» базировалось на орбите, а не в глубине гравитационного колодца планеты) составляла немногим более двадцати минут. Нормальный разговор вести было невозможно, поэтому остролицая женщина на экране демонстрировала ему серию видеозаписей, все подробнее уточняя то, что требовалось Праксу.
— Мы обмениваемся сведениями с «Пинквотером» — у ее службы безопасности в настоящее время наиболее широкий охват внешних планет, — говорила женщина. — Кроме того, мы сотрудничаем с «Аль-Аббиком» и «Звездной спиралью», что дает нам возможность самостоятельно или через партнеров предпринимать безотлагательные действия буквально на любой станции или планете в системе.
Пракс кивал. Это было то, что нужно. Глаза повсюду, контакты со всеми. Они сумеют ему помочь.
— Я прилагаю релиз, — продолжала женщина. — Вам придется оплатить пересылку, но больше никаких счетов — пока мы не договоримся, какой объем услуг вам требуется. Выяснив это, я пришлю подробный тарифный план, и мы решим, что для вас наиболее подходит.
— Благодарю, — сказал Пракс, вывел, подписал и вернул документ.
Через двадцать минут он на скорости света достигнет Луны. Двадцать минут на возвращение. Неизвестно, сколько между приемом и отсылкой. Однако можно было утешать себя тем, что начало положено.
В тишине, охватившей корабль, ощущалось предчувствие, но Пракс не мог понять, что оно предвещает. Прибытие на станцию Тихо — понятно, но что еще? Выбравшись с койки, он прошел через пустой камбуз и поднялся по трапу в рубку, а оттуда — в кабину пилота. В тесной кабине было темновато, освещали ее только огоньки на панелях да широкие экраны по стенам, заполненные точками звезд и приближающимся оазисом в пустоте — Тихо.
— А, док, — окликнул его из пилотского кресла Алекс, — хочешь полюбоваться видом?
— Если… то есть если можно.
— Почему бы нет? Я, с тех пор как мы заполучили «Роси», обхожусь без второго пилота. Пристегивайся вот сюда. Только, если что, чур ничего не трогать!
— Не буду, — пообещал Пракс и забрался в кресло-амортизатор.
Поначалу ему казалось, что станция медленно увеличивается в размерах. Два кольца, раскрученных в разные стороны, были не толще его большого пальца, а шар с цехами внутри них — вроде теннисного мячика. Но с приближением они росли, ворсинки на краю сферы превращались в строительные уолдо и башни, протянувшиеся к странной конструкции с аэродинамическими формами. Строящийся корабль пока оставался без обшивки, скелет из стали и керамики открывался вакууму. Внутри и снаружи мерцали светлячки сварки и уплотнителей.
— Его строят для атмосферы?
— Нет, хоть на вид и похоже. Это «Чесапик». То есть будущий «Чесапик». Сконструирован для высоких ускорений. По-моему, бедолагу собираются чуть не два месяца гнать на восьми g.
— Это куда же? — спросил Пракс, наскоро подсчитывая в уме. — Получается, за самую дальнюю орбиту.
— Угу, в глубокий космос. Отправляются по следам «Наву».
— Того «корабля поколений», которым Эрос пытались затолкнуть на Солнце?
— Того самого. Когда план провалился, у «Наву» заглушили двигатели, и он с тех пор так и дрейфует. Его недостроили, поэтому вернуть дистанционно на автоматике не удалось. Теперь вот собираются в погоню. Надеюсь, изловят. Этот «Наву» был настоящим шедевром. Правда, даже если мормоны получат его обратно, от исков к Тихо все равно не откажутся. Высосали бы ее досуха, да кишка тонка.
— А почему?
— АВП не признает юрисдикции Земли и Марса, а любой суд в Поясе пляшет под его дудку. Вот им и приходится выбирать: выиграть процесс в суде, которого здесь не признают, или проиграть.
— А-а… — протянул Пракс.
Станция Тихо увеличилась, на ней проступило больше деталей. Пракс не знал, что именно прояснило перспективу, но величина сооружения вдруг открылась ему так внезапно, что он задохнулся. Внутренняя сфера была, пожалуй, полкилометра в поперечнике — словно два больших агрокупола, составленные донце к донцу. Эта сфера постепенно росла и заполняла собой экраны: звездный свет на них сменился мерцанием сигнальных огней и прозрачных обзорных пузырей. Черноту космоса сменяли сталекерамические леса и платформы. Уже видны были чудовищные двигатели, способные перемещать по Солнечной системе всю станцию целиком, — этакий небесный город. Огромные шарниры, словно вертлюги гигантских амортизаторных коек, готовы были изменить строение станции согласно гравитации ускорения.
От всего этого захватывало дух. Изящество и функциональность, простая красота древесного листа или корневой системы. Пракс не без трепета разглядывал создание человеческого разума, подобного в своем совершенстве плодам эволюции. Вершина творчества, наглядное доказательство, что невозможное — возможно.
— Хорошо сделано, — сказал он.
— Угу-м, — согласился Алекс и обратился к корабельному вещанию: — Прибываем. Всем пристегнуться для стыковки. Я подойду на ручном.
Пракс приподнялся в кресле.
— Мне уйти в каюту?
— Здесь тебе будет не хуже, только накинь сетку на случай, если грохнемся во что-нибудь, — посоветовал Алекс и, повысив голос, раздельно и четко произнес: — Диспетчерская Тихо, здесь «Росинант». Разрешите посадку?
Пракс расслышал далекий голос, отвечавший пилоту.
— Роджер, — ответил тот, — мы причаливаем.
В драмах и боевиках, которые Пракс смотрел на Ганимеде, пилотирование корабля выглядело тяжелой физической работой. Потные мужчины налегали на рычаги управления. Алекс не делал ничего подобного. Он работал двумя джойстиками, но делал ими мелкие, неторопливые движения. Щелчок — и направление гравитации сменилось, кресло под Праксом повернулось на несколько сантиметров. Еще щелчок и новая перемена. Потолочный дисплей показывал в пустоте тоннель, очерченный голубоватым и золотым светом, протянувшийся к вращающемуся кольцу станции.
Посмотрев на массу данных, вываливавшихся на экран перед пилотом, Пракс удивился:
— А зачем вообще управлять вручную? Разве корабль не может сам причалить по этим цифрам?
— Зачем? — Алекс расхохотался. — Затем, что это круто, док. Затем, что круто!
Голубые полосы окон обсерватории виднелись уже так близко, что Пракс стал различать за ними лица и едва не позабыл, что сам видит их на экране. Хотелось помахать встречающим рукой и увидеть, как кто-то махнет в ответ.
По линии Алекса неразборчиво для Пракса, но вполне узнаваемо донесся голос капитана.
— Отлично смотримся, кэп, — ответил ему пилот. — Еще десять минут.
Кресло-амортизатор перевернулось набок, плоскость станции изогнулась, когда Алекс подстроился к вращению ее кольца. Раскрутка такого огромного обруча даже до пустяковой трети g требовала чудовищного напряжения всей конструкции, но корабль, повинуясь рукам Алекса, медленно и мягко влился в движение. Пракс, когда еще был холостяком, хаживал на танцы в стиле нео-тао. Первый час зрелище казалось бесконечно нудным, но понемногу мельчайшие движения рук, ног и торса танцовщиц вводили зрителя в подобие транса. С таким вот плавным изяществом скользнул к выступу порта и «Росинант», только здесь впечатление еще усиливалось сознанием, что у него под кожей не мускулы, а сверхпрочная сталь и термоядерный реактор.
