Он открыл программу записи на терминале, направил камеру себе в лицо и облизнул губы:
— Никола…
Через двадцать секунд он закрыл программу и стер запись. Что он мог сказать? Спросить: «Кто ты и кем меня считаешь?» Но Пракс не хотел слышать ответа на этот вопрос.
Он вернулся к сообщениям, перебрал имена людей, помогавших ему в поисках. С прошлого раза ничего нового не появилось.
— Эй, док! — в тесную каюту ввалился Амос.
— Извини… — забормотал Пракс, убирая терминал в держатель над амортизатором, — просто при последнем ускорении…
Он указал на свое колено. Сустав распух, хотя не так сильно, как он боялся. Пракс ожидал, что он раздуется вдвое против нормального, но противовоспалительные средства в крови делали свое дело. Амос кивнул и, упершись ладонью в грудь, опрокинул Пракса обратно в гель.
— У меня палец на ноге иногда выскакивает, — поделился он. — Суставчик-то крохотный, но как повернешь не под тем углом при разгоне — боль сучья. Попробуй расслабиться, док.
Амос дважды согнул и разогнул колено, проверяя, что в нем цепляет.
— Ничего страшного. Ну-ка, выпрями его. Вот так.
Амос обхватил лодыжку Пракса одной рукой, другой взялся за раму койки и медленно, неуклонно стал тянуть. В суставе расцвела боль, потом в глубине что-то влажно щелкнуло, и возникло тошнотворное ощущение, что сухожилия трутся о кость.
— Ну вот, — сказал механик. — Когда снова станем разгоняться, пристрой ногу поудобнее. Еще один вывих — и придется менять коленную чашечку, понял?
— Понял, — ответил Пракс и начал подниматься.
— Я чертовски извиняюсь, док. — Амос опять толкнул его на койку. — То есть у тебя был паршивый день и все такое… Но ты ж понимаешь…
Пракс нахмурился. Все мышцы лица ныли.
— Что такое?
— Вся эта чушь про тебя и малышку. Это же просто чушь, верно?
— Конечно, — сказал Пракс.
— Потому как, знаешь, иногда случается такое, о чем и не думал. Выдался тяжелый день, сорвался, знаешь? Или напился там. Мне, знаешь, по пьянке случалось такого натворить, что потом и сам не вспомню. — Амос улыбнулся. — Я к тому, что, если там есть хоть частица правды, хотя бы и здорово преувеличенная, нам лучше сразу знать, понимаешь?
— Я никогда не делал ничего из того, о чем она рассказывает.
— Мне можно сказать правду, док. Я пойму. Мужчина может сорваться. Это еще не значит, что он мерзавец.
Пракс оттолкнул руку механика и рывком сел. Колено почти прошло.
— Нет, — сказал он, — значит. Значит, что он мерзавец.
Амос расслабился, улыбка неуловимо изменилась.
— Ладно, док. Говорю же — извиняюсь. Просто должен был спросить.
— Все нормально, — пробормотал Пракс, вставая.
Сначала казалось, что колено подломится, но оно выдержало. Пракс сделал осторожный шажок, за ним второй. Получилось. Он направился к камбузу, но разговор был еще не кончен.
— А если бы я и вправду делал такие вещи, ты бы счел это нормальным?
— А вот те хрен! — буркнул Амос и хлопнул ботаника по плечу. — Я бы свернул тебе шею и вышвырнул вон из шлюза.
— А-а, — протянул Пракс, чувствуя, как потихоньку тает ком в груди, — спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Они нашли остальную троицу уже на камбузе, но за столом все равно было пустовато. Наоми с Алексом сидели друг против друга и выглядели далеко не такими помятыми, как Пракс. Холден повернулся к ним, держа в каждой руке по миске из штампованного пластика. Бурая жижа в них пахла горячей землей и вареными листьями. Едва аромат коснулся ноздрей Пракса, в ботанике проснулся голодный волк.
— Чечевичного супа? — предложил Холден, когда они с Амосом расселись по сторонам от пилота.
— С превеликим удовольствием, — ответил Пракс.
— А мне просто тюбик бурды, — попросил Амос. — От чечевицы живот пучит. Думаю, никому не понравится, если при очередной перегрузке у меня брюхо лопнет.
Холден поставил перед Праксом миску и протянул Амосу белый тюбик с черным пластмассовым соском, а сам сел рядом с Наоми. Они не касались друг друга плечами, но связь между этим двоими чувствовалась и так. Пракс задумался: не захочет ли когда-нибудь Мэй, чтобы он помирился с Николой? Теперь это стало невозможным.
— Ну, Алекс, — обратился к пилоту Холден, — что у нас?
— Что и раньше, — ответил Алекс, — шесть истребителей мчатся к нам на всех парах. За ними гонится такая же стайка, а с другой стороны от нас понемногу удаляется гоночная шлюпка.
— Постойте, — не понял Пракс, — как так — удаляется?
— Они должны приладиться к нашему курсу. Разворот уже завершили, а теперь уравнивают скорость.
Пракс прикрыл глаза, мысленно рисуя векторы.
— Мы, значит, почти на месте?
— Почти, — ответил Алекс. — Еще часов восемнадцать-двадцать.
— И как пойдет игра? Земные корабли нас догонят?
— Еще как догонят, — признал Алекс, — но раньше мы встретимся с той шлюпкой. На четверо суток раньше.
Пракс сунул в рот ложку супа. Вкус был не хуже запаха. В чечевице плавали темно-зеленые листья. Он ложкой развернул один, присмотрелся. Кажется, шпинат. Черенок не совсем такой, но, в конце концов, его же проварили…
— Откуда нам знать, что это не ловушка? — спросил Амос.
— А мы и не знаем, — ответил ему Холден, — но я не вижу, как она могла бы сработать.
— Может, они хотят взять нас живыми? — предположила Наоми. — Мы ведь собираемся открыть шлюз высокопоставленной персоне из земного правительства.
— Она и вправду та, кем назвалась? — спросил Пракс.
— Похоже на то, — сказал Холден.
Алекс поднял руку.
— Знаете, если выбирать между старушкой из ООН и шестеркой истребителей, я предпочитаю почаевничать, чем подставлять зад под выстрелы.
— Вроде бы менять планы уже поздновато, — заметила Наоми, — но мне чертовски не по себе, когда Земля спасает меня от Земли.
— Ни одна структура не может быть монолитной, — вмешался Пракс. — Между астерами, марсианами и землянами меньше генетических различий, чем внутри каждой популяции. Теория эволюции предсказывает разделение в структуре группы и альянс с членами других групп. То же самое наблюдается у папоротников.
— У папоротников? — переспросила Наоми.
— Папоротники бывают весьма агрессивными.
Разговор прервали три тихих звонка, похожих на звон колокольчика.
— Доедайте-ка лучше, — посоветовал Алекс. — Пятнадцатиминутное предупреждение.
Амос шумно высосал тюбик, съежившийся у него в руке. Пракс отложил ложку и поднял миску к губам, чтобы не потерять ни капли. Холден тоже допил суп через край и начал собирать пустые миски.
