Она прошла две трети зала, когда кто-то потянул ее за руку. Она обернулась, увидела еще одно нетрезвое, мягко выражаясь, лицо.
– Sorry! – прощебетала она, высвободила руку и пошла дальше.
Успешно преодолена вторая дверь – точная копия первой. Пустой круглый холл с сиреневыми стенами и двумя группами кресел возле темных столиков, заваленных какими-то журналами. Сквозь окно видна улица.
– Мэм, я могу быть чем-нибудь полезен?
Железные пальцы на локте. Со стороны вроде бы вежливо, даже почтительно поддерживает, но как больно! Ухмыляющееся черное лицо, ниже – белоснежная манишка, еще ниже – черный смокинг.
– Спасибо, Джулиан, я… я просто захотела подышать свежим воздухом.
– Увы, мэм, это в настоящее время невозможно. Рекомендую возвратиться в вашу комнату.
– Я бы охотно, но… но в моей комнате дохляк.
Хватка мгновенно ослабла.
– Что?
– Мертвый труп покойника.
– Остановка сердца?
– В конечном счете. Как следствие неудачного падения. Бедняга разбил башку и свернул шею. Не повезло.
– Так. – Джулиан вновь сжал ее локоть, повел в противоположный конец холла, открыл почти незаметную дверку, по цвету сливающуюся со стенами. Они оказались на бетонной площадке служебной лестницы. – Поднимайся в свою комнату, запрись, сиди тихо, света не зажигай, никому не открывай. Когда эта шушера угомонится, я приду к тебе.
– Как я узнаю, что это ты?
– Никак. У меня универсальный ключ. – Он подтолкнул ее к дверке.
Три часа Таня просидела в полной темноте, даже курила, заслонившись ладошкой от окна. По коридору ходили, переговаривались, но ее никто не беспокоил. Потом все стихло, однако Джулиан появился не сразу. Вошел по-хозяйски, сразу направился к окну, задвинул портьеру, только потом включил свет в ванной, и Таня увидела, что одет он в практичный серый комбинезон и такого же свойства куртку, а обут в высокие армейские сапоги. Джулиан присел на корточки возле мертвеца, посветил тоненьким фонариком в злобный голубой глаз.
– Старый знакомый, – ровным тоном сказал он. – Бешеный Эдди, экс-чемпион флота ее величества во втором полусреднем. Все в Бэттерси ошивался, в боксерском клубе, но оттуда его вышибли за пьяную драку… Из боксерского клуба – за драку, сильно?
– А сюда его каким ветром занесло? – спросила Таня.
– Подзаработать пришел. Вот и заработал.
– В каком смысле, подзаработать? Ограбить, что ли?
Джулиан выпрямился, внимательно посмотрел на Таню и медленно произнес:
– Есть такая профессия – ходить по кошатникам и новеньких обламывать. И удовольствие, и продовольствие.
Словечко «cathouse» Тане прежде не встречалось, но смысл его был ясен предельно. В общем-то, она едва ли не сразу догадалась, в какого рода пансиончик попала, но лишь после визита мистера О’Брайана поняла, в каком качестве. Наверное, надо было утречком собрать все самое ценное, а потом, в городе, сбежать как-нибудь от Дарлинга и рвануть на поиски Сони Миллер. Или Шерову в Москву прозвониться. Да мало ли вариантов?.. А может, и не надо. Еще не вечер…
– Сейчас мы его спустим, – сказал Джулиан. – Машину я уже подогнал. Потащим под руки, будто пьяного, чтобы никто ничего не заподозрил, если увидит.
Они с кряхтением приподняли тяжеленного Эдди и поволокли к пожарной лестнице, остановившись лишь, чтобы запереть дверь в комнату. Никто им не встретился, в доме было тихо, хотя из-под некоторых дверей пробивался свет, а в одной комнате что-то негромко пели. Выйдя на улицу, они затолкали Эдди на заднее сиденье потрепанной серой «тойоты» и прикрыли чехлом. Джулиан завел мотор, Таня села рядом, закутавшись в черный плащ.
Несколько минут Таня молчала, давая телу и сознанию передышку. Молчал и Джулиан, только напевал под нос что-то заунывное и крутил баранку, петляя по пустынным ночным улицам.
– А ты в курсе, что я – вполне официальная жена Аполло Дарлинга? – наконец подала голос Таня.
– А ты в курсе, что у него кроме тебя еще четыре вполне официальных жены? – в тон ей отозвался Джулиан.
– Как это?
– А так. Путешествует наш красавчик по разным неблагополучным странам, пудрит мозги местным дурочкам, денежки с них за деловой брак снимает, привозит сюда и сдает тете своей по сто двадцать за штуку.
– По сто двадцать чего? – не поняла Таня.
– Ну не рублей, конечно. Фунтиков.
Таня скривила губы. Дешевка!
– Ну и что эти… предшественницы мои? Покорно это дело проглотили?
– А что остается? Законы здесь мутные, запутанные. Такие браки вроде бы и признаются, а вроде бы и нет. Захочет британский супруг нужные телодвижения сделать – будет и брак законный, и гражданство, не захочет – будешь ты никто, вроде как нелегальный иммигрант.
– И ничего нельзя сделать? Допустим, через суд?
– Не советую. Дорого, скандально и очень ненадежно. Высосут кучу денег – и все равно депортируют.
– Понятно… А внесудебным порядком с ним никто разобраться не пытался?
– Было, – после паузы ответил Джулиан. – Перуаночка одна с ним посчиталась. Напоила в лежку, яйца леской перетянула и две ночи с него не слезала. Лечился потом, ампутации избежал, но и мужиком быть перестал. А перуаночка, кстати, исчезла, будто не было никогда.
Так той ночью в ее комнате не было Дарлинга. А кто? Кавалер Глюк?..
– Сбежала? – поинтересовалась Таня, возвращаясь к разговору.
– Сомневаюсь. Есть у него дружки крутые…
Тане сразу пришел на ум Иван Ужасный.
Проехав по виадуку, под которым гирляндами огней высвечивались железнодорожные пути, «тойота» остановилась возле бесконечного дощатого забора, серого и кривого. Очень русским показался Тане этот забор – для полноты картины не хватало только надписей типа: «Спартак – чемпион!» или «Минты казлы!».
Джулиан вылез из машины, огляделся, подошел к забору, отодвинул две доски.
– Порядок! – сказал он. – Вытаскивать давай!
– Что там? – спросила Таня, схватившись за холодную руку Эдди.
– Литейка местная. Каждые два часа в яму горячий шлак вываливают.
– Толково.
Они напряглись, рванули. Эдди вылетел из машины и шумно плюхнулся на тротуар.
Когда протащили труп через дырку, стало полегче: теперь до ямы только вниз. Эдди скользил по склону почти самостоятельно. Немного поднапрячься пришлось только возле земляного барьера на самом краю отвала. Кое-как закатили туда, качнули на раз-два-три – и полетел Эдвард О’Брайан в теплую мглу.
К забору Таня поднялась первой. Отогнула досочку, выглянула на улицу, тут же отпрянула, прижалась к забору спиной.
