— Как же это допустило правительство?
— Это в Африке-то? В первой половине двадцатого столетия? — Клем удивленно вскинула брови. — Да у коренных народностей тогда не было ни одного законного представителя. Только миссионеры иногда пытались за них вступиться. Они-то и оставили несколько достоверных свидетельств по фактам разворовывания могил. И опять же — это все не были реликвии далеких веков. В данном случае речь идет о койсанах, народности бушменов и готтентотов, потомки которых живут и в наше время и могут рассказать много похожих историй.
— И вы предполагаете, именно эти факты побудили Катрину вернуться в Южную Африку? — уточнил Майк.
— Именно так. Потому она и устроилась на работу в музей Макгрегора.
Я вспомнила, что нам то же говорил и Гирам Беллинджер. Только, с его слов, этот ее шаг мог повлечь лишь утрату квалификации. Оно и верно, профиль музея Макгрегора — это естествознание, европейским искусством там никто бы не занимался.
— Итак, — протянул Майк задумчиво, — вы утверждаете, что вам известно, ради чего Катрина хотела устроиться на работу в тот музей?
— Ради склепа с костями, детектив. Она хотела добраться до их костяного склепа.
30
— А что собой представляет костяной склеп?
— То, что вы не найдете ни в одном музейном справочнике, Майк. Мы с Катриной так называли тайные хранилища скелетов, которые имеются в каждом музее. Например, в Южно-африканском музее в Кейптауне в нем собрана внушительная коллекция останков чьих-то бабушек и дедушек, рассованных в тысячу с лишним картонок.
— А в музее Макгрегора?
— В этом Кимберлийском музее под флуоресцентными лампами пылится полторы сотни ящиков с костями.
— Вы имеете в виду в экспозициях? — уточнила я.
— Нет. Тамошние кураторы, узнав об исках, предъявленных их американским коллегам, повели себя предусмотрительно и в конце девяностых все скелеты убрали долой с глаз публики.
— И где находится такой склеп в музее Макгрегора?
— В этом и заключается сложность. Катрина хотела попытаться найти его и опознать хранящиеся там останки. А потом вернуть их семьям, которые этого уже давно добивались.
— Неужели их действительно можно было бы опознать? — изумился Мерсер.
— Кое-какие вполне можно, — подтвердила Клем. — Существуют новые методы по анализу ДНК.
— Митохондриальной ДНК, — уточнила я. — Восстановление генов по материнской линии на основе образцов костей и волос.
— В музее Макгрегора Катрина должна была заменить одну мою приятельницу, которая уже начала составлять картотеку останков, снятых с экспозиции три года тому назад. Она считала это своим личным вкладом в дело воссоединения семей коренных жителей континента, которые наверняка рано или поздно добьются у правительства выполнения своих требований.
— Ваша подруга принялась их, так сказать, инвентаризировать? — не удержался Майк от иронического замечания.
— Вижу, вам никак не верится в то, что работа в музее может быть опасной? Буквально с самого начала моей подруге стали угрожать расправой. Сначала кто-то стал посылать ей письма на адрес музея, затем оставлять сообщения на автоответчик ее домашнего телефона. Угрозы были расплывчатые, разумеется, исходили непонятно от кого, однако свое дело они сделали — девушка не на шутку испугалась. В конце концов она покинула ЮАР. Именно после ее отъезда все скелеты и переместили в тайное хранилище.
— Но почему? Ей удалось что-то раскопать?
— Некоторые странные детали. К примеру, в одних формулярах значились не только имена, указанные и на метках, прикрепленных к телам, но даже названия мест, где их выкопали. Останки этих людей можно хоть сразу возвратить их близким. В этом случае реальность их существования подтверждена как бы самим музеем.
— А что в других?
— Просто инвентарная метка, где указано, к примеру, «Буш-Готтентот» или название какого-нибудь другого племени. Понимаете, Майк, этих людей сочли как бы недочеловеками. Их останки уравняли с останками животных. Людей обесчестили и в жизни, и в смерти.
— И вы создали организацию, поставившую перед собой задачу выйти на эти тайные хранилища и вытащить оттуда все кости?
— Нет, Мерсер, — покачала головой Клем. — Мы были скорее небольшой группой заговорщиков. Если б о нашей деятельности стало известно в профессиональных кругах, ни один музей мира попросту не принял бы никого из нас на работу.
— И вы вовлекли в это Катрину?
— Я помогла ей очнуться. Раскрыла глаза. — Клем бросила взгляд на свою тетрадь, лежавшую на столе перед ней. — Ведь это настоящее кощунство. И его трудно оправдать тем, что совершалось оно ради науки, ради умножения знаний, и некоторые из нас решили, что такое положение мы способны исправить.
— Кого еще, кроме Катрины, вы привлекли к этой деятельности здесь, в Нью-Йорке? — спросила я.
Клем секунду размышляла, потом покачала головой.
— Найдите убийцу Катрины, и я назову вам имена моих единомышленников. Я не могу допустить, чтобы пострадал кто-то еще.
Я положила руку на ее тетрадь.
— Вопрос не столько в том, что нам нужна их помощь. Просто как мы определим, грозит ли этим людям опасность, если не будем знать, кто они?
Но Клем стояла на своем.
— Дайте мне время. Я хочу увидеть, кого вы уже знаете, с кем общались. — Она прикрыла рот рукой, сдерживая зевоту, затем поднялась и стала прохаживаться, словно пыталась развеять дрему, вызванную перелетом. В Лондоне в это время уже наступил новый день.
— Хорошо, давайте отложим продолжение разговора до утра, — сказала я, делая Майку знак, что нам надо уходить.
— А как вы и ваши друзья общаетесь между собой? — не унимался Чепмен.
Клем снова зевнула. Я выразительно постучала по циферблату часов, показывая коллегам, что наш визит затянулся.
— Хорошо, отдыхайте. — Майк наконец заметил мои сигналы. — Завтра утром вы готовы прийти с нами в контору Алекс, чтобы заполнить остальные пробелы?
— Для того я и приехала.
Клем проводила нас до двери номера, попутно ответив еще на пару вопросов.
— Наверно, вы скучаете по старой работе? — спросила я, вспомнив признание Клем о том, что в связи с вынужденным уходом из сферы своей основной специальности она временно трудится в читальном зале Британского музея.
— У меня и тут свой расчет, — произнесла она с улыбкой. — Так уж вышло, что эта роскошная библиотека находится прямо над африканскими галереями. У меня уже и там есть кое-какие помощники. Так что наша подрывная деятельность не прекращается.
Затем, договорившись о завтрашней встрече у входа в отель и о том, что я заеду за ней по пути на работу, мы распрощались.
