– Спасибо, мисс Голдсвит. Вы можете быть свободны.
Пристав открыл дверь, и потерпевшая вышла. Мерсер ждал Дарру в комнате свидетелей. Он делал так всегда. Потом он отвезет ее ко мне в офис, закроет дверь, будет успокаивать, убеждая, что двенадцать неприятных минут в суде стоят того, чтобы прищучить ублюдка.
Следующим свидетелем была Мари Трэвис, серолог. Она производила анализ семенной жидкости, полученной из тела и с постельного белья Дарры Голдсвит. Мне нравились ее безупречная выучка и профессионализм. Она работала в судебной лаборатории медицинской экспертизы уже восемь лет.
– Правда, что четыре года назад вам поручили работу над серией преступлений номер пять?
– Да.
– Правда ли, что в числе этих преступлений было дело Дарры Голдсвит?
– Правда. В судебной лаборатории оно проходило под номером ФБ тринадцать тридцать четыре.
– Лично вы проводили анализы?
– Совершенно верно.
– Вам предоставили улики изнасилования?
– Да, в набор входили вагинальный мазок и образцы, взятые с простынь. И мазок, и образцы с простынь дали положительный результат на содержание спермы.
– Вам удалось определить генетическую структуру образцов?
– Да, удалось.
– Какие решения вы вынесли?
– Мазок и образцы, взятые с простынь, содержали сперму идентичной генетической структуры.
– Вы сравнивали эту структуру с другими результатами, когда ввели ее в банк данных?
– Наш банк данных в то время был слишком мал, мисс Купер. Мы запустили его в работу всего за несколько месяцев до этого. Тогда я ввела данные, но совпадений не было.
Нападение на Дарру было первым из преступлений Шелкового Чулка, насколько нам было известно. Случись оно на несколько недель раньше – и мы бы попали под аннуляцию за давностью срока.
– Вы проводили статистические подсчеты с целью определить частотность такого типа ДНК среди афро-американцев?
– Да, по описанию жертвы мы знали, что нападавший был чернокожим. При определении частотности мы руководствовались методами, разработанными Национальным научно-исследовательским советом.
– Какова вероятность найти среди афроамериканцев точное соответствие определенной вами структуры ДНК?
– Мы обнаружили всего одно совпадение, мисс Купер, среди девяноста пяти миллиардов афроамериканцев.
Осталось найти нашу Условную Личность среди этих девяноста пяти миллиардов.
У меня больше не было вопросов. Нужно было подтвердить нашу точку зрения научно. Мы связали улики и условного человека, которому собирались предъявить обвинение. Я проводила Мари. Затем вернулась, зачитала определения различных категорий преступлений и попросила присяжных проголосовать.
Выйдя из зала на время голосования, я увидела Мерсера. Тот сидел у стола судебного пристава.
– Ну что, они согласились с тобой?
– Подожди пять минут. Дело для них необычное. Они будут голосовать дольше, чем всегда.
– У нас проблема в аэропорту Кеннеди. Можешь дожидаться присяжных или поехать со мной, – сказал он.
– Что случилось?
– Только что прилетели родители Анники Джелт. Им никогда не приходилось уезжать дальше чем на двадцать миль от своей фермы. У них нет нужных документов, миграционная служба не впускает их в страну.
Глава 9
Мы сидели в стеклянной кабине, держа в руках полицейские значки и удостоверения личности и ожидая, пока сердитая сотрудница миграционной службы сходит за контролером.
– Выньте все металлические предметы, – сказал он, заходя в кабину. – Правила есть правила. Мы никому не делаем поблажек.
В коридоре на складных деревянных стульчиках сидела пожилая пара. Лица у них были словно окаменевшие. Они смотрелись как иммигранты девятнадцатого века на острове Эллис.
[10]
– Послушайте. Их дочь в реанимации. Она изо всех сил цепляется за жизнь. Мы можем забрать их под расписку, а через неделю привезти к вам обратно. Мы ручаемся за них. Что еще можно сделать?
Однако нас по-прежнему не хотели понять.
– Добро пожаловать в Америку, пост девять-одиннадцать! Не знаю, как их выпустили без нужных документов, но дальше им не пройти.
– Поймите нас правильно. Шведское консульство все уладило. Их проводил на самолет дипломатический представитель из Американского консульства. Он вручил им письмо, подписанное рукой посла. Капитан нью-йоркского отдела полиции обещал ему, что здесь их встретит представитель администрации аэропорта, который все организует.
– Они могут нарушать правила у себя в Стокгольме, но здесь командую я. Документы из посольства устарели.
Мерсер решил вмешаться, чтобы я окончательно не испортила дело. Со всем возможным хладнокровием он сказал:
– Можно поступить по-вашему, а можно так, как советовал мне начальник полиции. Сюда приедет мэр с ключом от города и толпой журналистов. Тогда вы будете действовать так, как скажет он. Давайте немного отступим от правил – позвольте забрать людей…
Мы спорили до шести часов, пока не началась новая смена и не появился новый контролер. Пока не закрылся суд, я позвонила приставу. Коллегия проголосовала в пользу обвинения. Через час мы уже выехали на Белт-парквей с нашими подопечными, которые казались более напуганными, чем уставшими. На английском они не говорили со средней школы, но этих основ хватало для того, чтобы мы могли объясниться. Но пути я рассказала, что могла, о происшествии и сказала, что их дочь идет теперь на поправку.
Мерсер въехал в Манхэттен через тоннель Мидтаун.
– Высади меня на Первой авеню – надо перехватить Майка и Дорфмана в морге, – попросила я.
Медсестра все равно не пропустила бы всех в крохотную палату к Аннике, а Мерсеру необходимо было присутствовать при этой встрече – на случай, если в разговоре всплывут еще какие-нибудь факты нападения. Мне было гораздо проще и спокойнее работать со скелетом. Эти кости существовали в моем сознании отдельно от какого бы то ни было конкретного живого человека.
Я впервые оказалась в подвале у Энди. Тусклые коридоры наполнял знакомый запах формалина. Пустые каталки застыли вдоль стен, готовые принять новый неживой груз.
Нужное помещение искать не пришлось. Я подошла к открытой двери, из-за которой раздавался голос Алекса Требека. Энди навис над левой бедренной костью скелета. Майк сидел тут же, положив ноги на стол, жевал крендельки, смотрел телевизор, который был установлен на полке у противоположной стены.
– Европейская литература! Ты вовремя пришла! – обрадовался Майк, завидев меня. Обычно мы ставили по двадцатке.
