— Дай-ка угадаю — светлые волосы, швед, иногда разговаривает чудно, отзывается на имя Йети?
— Он самый. Я-то думаю, он к Слоун, в основном, приходил, если хочешь знать.
— Но он предупреждал Мики о… чем? чтоб в «Планету цып» не совался? Не доверял телохранителям?
— Да о чём угодно… Мики клал на все советы с прибором, ему нравилось в «Виде на канал», а особенно — в этой массажной точке. Из нас никто и не ожидал, что на неё налёт устроят. Вот у тебя мило за щёку берут — и тут же настоящий, блядь, Вьетнам, куда ни повернись: десантники какие-то, из джакузи аквалангисты лезут, девки бегают, визжат…
— Ниччёсе. А ты, похоже, там был, а вовсе ни в какой не Пико-Ривере.
— Ладно, ладно, заглянул на секундочку, взять эту лиловую дрянь, её Зоретта любит, в ванну ещё наливаешь, а от неё там пузырьки?
— Ванную пену?
— Её, да. И захожу прямо посередь всего, но постой-ка, ты — ты говорил, что сам там тоже был, без сознания или как-то, почему ж я тебя тогда не видел?
— Может, это я на самом деле был в Пико-Ривере.
— Только бы с моей невестой не путался. — Они посидели, недоумённо изучая друг друга.
— Зоретта, — произнёс Док.
Приблизился характерный раскат длинноходного двигателя «харли». То был один из партнёров Клэнси на вечернюю свиданку, сама она ехала у него за спиной.
— Всё нормально? — крикнула она, хоть и без особого интереса.
Борис открутил стекло и высунулся.
— Этот парень тут пугает меня до чёртиков, Клэнс, где ты таких крутанских омбре берёшь?
— Я те звякну, Док, — как бы протянула Клэнси. Док, вспомнив старую песенку Роя Роджерза, ответил четырьмя тактами «Счастливых тебе дорожек», а Клэнси и её новый друг Обри с рёвом вылетели со стоянки, Обри помахал рукой в перчатке, и следом за ним вскоре вырулили его коадъютор Торндайк на «электре-глайд» с совкоголовым движком.
ДЕСЯТЬ
Вернувшись на пляж, Док рухнул на кушетку и отчалил ко сну, но едва пронзил поверхностное натяжение и нырнул в быстрый сон, как богомерзко залязгал телефон. В прошлом году у свихнувшегося подростка-торчка, знакомого Дока, случился приход по вандализму, и он спёр у себя в школе пожарную рынду, а наутро вьюноша, не справившись с угрызениями совести и толком не зная, что ему делать с рындой, пришёл к Доку и предложил ему её у него купить. Эдди Снизу, некоторое время ишачивший на телефонную компанию и умело обращавшийся с паяльником, приварил её к телефону Дока. Тогда это виделось оттяжной придумкой, потом же — редко когда.
Оказалось, на проводе — Нефрит, и у неё — ситуация. Судя по фоновому шуму, она стояла где-то на улице в телефонной будке, но тревоги в её голосе шум не покрывал.
— Знаешь «СОО»
[45]
на Закате?
— Проблема в том, что меня они тоже знают. Что такое?
— Бэмби. Её уже двое суток нет, и я волнуюсь.
— Потому рокенроллишь на Стрипе.
— Тут вечером «Прыщавый Кабздох» играет, поэтому если ей где и быть, так тут.
— Ладно, потусуйся там ещё, приеду, как получится.
К востоку от Сепульведы взошла луна, и Док продвигался нормальненько. С трассы он счистился на Ла-Сьенеге, срезал по Стокер к Ла-Бриа. В радиопрограмму, уместную для этого часа, входила одна из немногих попыток создать чёрную сёрф-музыку — «Душа-чувиха» «Тефтельного Флага»:
Кто, хиляя по стриту,
Шузом щёлкнет на ходу?
Лыбу давит, не зевает
И за шкицу не канает
С полчиха? [Гитарный рифф с малой септимой]
Душа-чувиха!
Кто плевать хотел на карму?
Разевает пасть на маму?
Кто наглеет даже с мавром —
Сандра Ди с завивкой афро —
Так лихо?
Душа-чувиха!
На волне чувиха — ах!
Кто с пачули в волосах?
В Эрмосе бегает без башни,
А в Южном Центре просит кашки?
Стой тихо —
Душа-чувиха!
Так дальше. Следом — марафон Дикаря Фишера, от которого Дока наконец спасло явление в Ла-Брие огней «Пинка». Он перехватил пару хот-догов с чили навынос и поехал дальше в гору, жуя их на ходу, отыскал, где поставить машину, и остаток пути до Заката прошёл пешком. Перед «СОО» толпились любители музыки, передавали друг другу мастырки, пререкались с вышибалой в дверях, танцевали под массивно звукоусиленные басовые партии, что доносились изнутри. То играли «Фурии», в те дни известные наличием у себя в составе трёх басов и никакой лидер-гитары, — они разогревали перед «Прыщавым Кабздохом». То и дело в затишье кто-нибудь гарантированно прорывался к дверям и вопил:
— «Белого кролика» залабайте! — после чего его опять вышвыривали на улицу.
Совсем немного погодя Док столкнулся с Нефрит и якобы пропавшей Бэмби — те тусовались перед лавкой с мороженым чуть выше по улице, на ускоренной перемотке мололи языками, размахивали гигантскими рожками, рискованно нагруженными разноцветными вкусами натурального мороженого.
— Ого, Док! — крикнула Нефрит, предостерегающе чуть нахмурившись, — что ты тут делаешь?
— Ага, — протянула Бэмби, — мы прикидывали, ты скорей по Хербу Алперту и «Тихуанской Меди».
Док приложил к уху ладонь, повернувшись им к клубу.
— Мне показалось, там кто-то играет «Этот парень в тебя влюблён», вот и прискакал. Нет? Что я вообще здесь делаю? Как вы, девушки, сегодня — всё тип-топ?
— Бэмби нам срастила проходки на «Кабздоха», — сказала Нефрит.
— У нас двойная свиданка, — сказала Бэмби. — Пора старушке Лотосу разжиться тут себе чёткой парой, и ею сегодня будет Блескучий Мак Макчокли, малышка.
К обочине подкатил белоснежный «роллз», ведомый шофёром, изнутри раздался голос:
— Ладно, девочки, стоим, где стоим.
— Ох, блядь, — произнесла Бэмби, — опять, Нефрит, твой шмаровоз.
— Мой шмаровоз, это с каких же пор?
— Ты ж не забыла подписать то письмо о намерениях, правда?
— Ты в смысле — ту кучу бумажек в ванной? не-a, я ими подтиралась, они уже давно кончились, а что — это важно?
— Так, хватит ебать мне мозги, в машину обе, нам о делах поговорить надо.
— Джейсон, я в эту машину не сяду, там воняет, как на фабрике пачули, — ответила Бэмби.
— Ага, лучше на тротуар выйди — встань на ноги, будь мужчиной, — фыркнула Нефрит.
— Ну, я, наверное, побежал, — просиял Док.
— Побудь ещё чуть-чуть, Барни, — сказала Бэмби, — полюбуйся представлением, ты тут в развлекательной столице мира.
