Глену хотелось состоять в Братстве, а вот убивать никого не хотелось. Он знал, что так или иначе облажается и его заметут, ибо его всегда почему-то заметали, и если его не грохнут на месте какие-нибудь подручные Эль-Уэвонсито, он либо огребёт поездку в глухомань, в Зелёную комнатку Сан-Квентина, либо его упекут на нары пожизненно, ему же на самом деле хотелось, не сколько даже отчаянно, гулять по большой зоне. С другой стороны, Братья насчёт этого давили ему на геморрой очень сильно. И Глен поэтому отправился искать под-подрядчика, как-то заказать ему мокруху, среди Братьев потянуть её на себя, но у всех прочих возмездия избежать.
Тарик же был известен как мастер джаги, не попавшийся ни разу, но на подступы к нему потребовалось чуть ли не больше осторожности, чем Глен умел. Чёрные и белые обычно не мешались, да и не советовали им.
— Рассказываешь весело, — признал Тарик, — но стоить будет много. Если не ошибаюсь, больше, чем у тебя есть или, вероятно, будет.
В известной мере правда, вот только у Глена имелись на воле весьма необычные связи, хотя он тщательно старался этой информацией не делиться, если только не прижмёт. Теперь вот, похоже, прижало.
— Ты в каком виде расчёта хочешь? наличкой? Наркотой? Пиздой? — Тарик лишь немо пялился в ответ. — Подскажи мне. Арбузами?
Тарик подумал было обидеться, пожал плечами и сделал минимальное движение указательным пальцем, чтоб понятно было про огнестрельное оружие.
— Подумать только. Мои друзья как раз в этой области специализируются. О каком весе мы тут говорим?
— Ох, да чтоб хватило от взвода до роты черномазых.
Глен огляделся, не подслушивают ли.
— Ты не про для здесь, чувак?
— Блядь, нет, я гад, да не олух. Но у всех же нас снаружи есть друзья, и вот моим — им как раз такое сейчас сильно не помешает.
— Как быстро?
— А как быстро ты хочешь, чтоб все братаны эти отсасывали у тебя в благодарность?
Мазок, тень прошмыгнула, и ни Тарик, ни Глен не были уверены, что именно заметили, но они знали, кто это.
— Какая-то крыса в норку юркнула, — сказал Глен.
— Значит, гуляем и базлаем слишком долго. Дальше лучше короче.
Долго ли коротко, Эль-Уэвонсито, упокой его душу, обнаружили таинственно усопшим после утреннего шмона в блоке Тарика, что предоставило ему идеальное алиби и его ни в чём никогда не заподозрили. Глен также мог отчитаться, на что потратил время, и на него тень подозрения не упала, хотя он подчёркнуто попросил братской помощи в деле избавления от джаги с жывопырки, которую он сперва обмазал собственной кровью. В Арийское Братство его приняли, а вскоре после выпуля Тарика и он оказался на большой зоне — и с предложением работы от Мики Волкманна.
Как выяснилось, из-за проблем с материально-техническим обеспечением, публике Тарика — Вооружённой милиции чёрных «Воины против человека» (ВОМЧВОПЧ) — пришлось какое-то время дожидаться, чтобы Глен уладил ту часть сделки, коя касалась стрелкового оружия, и они уже начали роптать.
— Примерно тут я и пришёл к тебе, — сказал Тарик.
— Я врубаюсь, из-за чего тебе не хотелось вдаваться в подробности, — сказал Док. — Может, и следовало мне дать ту клятву.
— Понимаю, на тебя тут местное ФБР всякую срань вешает, постельные дружочки брата Каренги.
— Ну, только я всё равно много чего им сказать не мог, потому как всего этого не знал. Теперь, наверно, пора начать париться из-за Красного Отдела и Пи-ДИДов в придачу.
— Это как?
— Вишь ли, технически это вооружённый бунт чёрных, разве нет, это нас заводит в фантазии Чарлза Мэнсона по-тяжёлой, а в ПУЛА довольно идиотов, которые старину Чарли принимают всерьёз, когда он пускается про всё это вопить со всей дури.
— Ага, в штабе ВОМЧВОПЧ тоже, я там эти футболки видал и прочую хуету? Типа хари Мэнсона для иконы, а на ней афро пририсовано, очень они популярные.
— Как насчёт Линетт Фромм?
— Ну, вот же праведная сука.
— Не, я в смысле футболок с Писклей, на которых у неё афро?
— А… не слыхал про такие. Хочешь, поищу?
— Ну и, может, Лесли ван Хаутен заодно, что скажешь?
— Ребята, — пробормотала Клэнси.
— Точно, — сказал Док, — тогда… Наверно, мне У тебя нужно узнать только, кто были эти «друзья» Глена, которые ему сделку по оружию обеспечивали.
— Какая-то кодла беломазых стоматологов с нижнего Заката. Сидят в таком выебнутом доме, похож на большой зуб?
— А-га, — Док, пытаясь не выдать пустоту в душе, которая его вдруг настигла. — Ну. Наверно, придумаю местечко-другое, где можно поискать.
Возникли вопросы. Типа, что за хуйня тут у нас творится, по сути. Если у Глена всю дорогу были «друзья» в «Золотом Клыке», что он вообще делал за решёткой? Тянул локш за какую-то фигуру в организации «Клыка» повыше уровнем? Его туда намеренно подкинули, как стукачика «Клыкового», словно у них была генеральная схема разместить своих агентов во всех областях общественной жизни? И насколько глубоко из-за этого «Клык» увяз в убийстве Глена? Глен что — ещё один Руди Блатнойд, ткнул в какую-то биоактивную точку на коже, навсегда стёртую со схем таинственного тела «Золотого Клыка», до того неловко, что с ним пришлось разобраться?
И действительно ли всё это — множественные варианты?
За окном уже стемнело, они проголодались, и почему-то все вместе оказались в «Пластиковом никеле» на Сепульведе. Внутри стены были украшены серебристыми пластмассовыми копиями орлов с пятицентовой монеты США, каждая величиной с гигантскую пиццу. Ряды кабинок разделяла искусственная живая изгородь фута в два высотой, очень зелёная и тоже из пластмассы. Бригады неведомых специалистов по сборке живых изгородей тщательно подгоняли тысячи крохотных модульных имитаций лиственных веточек, как вилками, так и розетками в их почти нескончаемой сложности, дабы создать этот странным манером развлекательный кустарник. Со временем в нём затерялись всевозможные мелкие предметы, включая защепки для косяков, сами косяки и трубки для гашиша, рассыпанную мелочь, ключи от машин, серьги, контактные линзы, мельчайшие чеки из глянцевой кальки с коксом и героином, и тому подобное. Жизнь под низом, скажем, один грамм. Известно было, что посетители тратили часы, пока у них кофе совсем не остывал, тщательно прочёсывая эту изгородь дюйм за дюймом, особенно если на спидах. Время от времени глубокой ночью их прерывало какое-нибудь пластмассовое изображение на стене: Томас Джефферсон мог повернуться из левого профиля в фас, отстегнуть ленточку, что удерживала причёску, растрясти её в полноцветный рыжий нимб циркового урода и заговорить с избранными торчками — обычно он цитировал Декларацию Независимости или Билль о Правах, что вообще-то сильно помогало при множестве защит в суде, сосредоточенных на проблемах обыска и выемки. Сегодня он дождался, когда Клэнси и Тарик отправятся в туалет в глубине заведения, быстро повернулся к Доку и сказал:
