Мулат из чувства такта, дабы не слушать, о чем говорит Лёка Ж., завел со мной беседу, спросив из какой мы «кантри». Узнав, что «фром Раша», мулат радостно закивал, протянул мне руку и представился Ахмедом.
— Сева, — ответил я, пожимая его широкую черную ладонь.
— Сьва? — переспросил мулат.
— Йес, Всеволод, — уточнил я.
Мулат кивнул. Видимо, полный вариант имени был ему совсем не по зубам.
Лёка Ж. отключила телефон, отдала владельцу и заворковала:
— Сэнкью вери мач! Май нэйм из Лёка. Я никогда не забыть твоя доброта. Ай лав ю. — Она чмокнула мулата в щеку и спросила, может ли она с ним сфотографироваться?
Ахмед смущенно кивнул, Лёка Ж. достала свой телефон, отдала мне, прижалась к благодетелю и улыбнулась, обнажив все зубы.
— Щелкай! — распорядилась она, сияя голливудской улыбкой.
После короткой фотосессии из десяти дублей Лёка Ж. опять начала благодарить мулата, рассыпаясь в комплиментах, но впомнила, что ей нужно спешить.
Мы побежали. Мулаты на противоположной стороне улицы весело замахали нам на прощанье.
Когда мы покинули сердечную компанию, Лёка Ж. на бегу объяснила, что Гарик не может припарковаться у Сан-Джованни, так как там народ гуляет во славу блаженного папы, поэтому мы должны найти пьяццале Аппио — это где-то рядом с собором. Теперь следовало поймать какого-нибудь аборигена и выяснить, как туда добраться.
Первый же итальянец, который встретился нам по пути, парень лет девятнадцати в джинсах и толстовке, услышав освоенный мной вопрос «Дове си трова…», почему-то шарахнулся в сторону.
Мы прошли вдоль древней стены, фрагменты которой я видел из окна. Лёка Ж. поинтересовалась, что это за забор. Я предположил, что это останки какой-нибудь крепостной ограды.
И тут в нашем поле зрения появился солидный сорокалетний синьор в плаще и шляпе. Он оказался сговорчивее предыдущего аборигена. Выслушав вопрос, не стал убегать, а задумался. Лёка Ж. по-английски подсказала ему, что нужная нам пьяццале находится рядом с Сан-Джованни. Итальянец оживился и описал маршрут на родном языке. В мою задачу входило выловить знакомые слова: dritto («прямо»), a sinistra («налево»), a destra («направо»). Я выловил «прямо» и «налево».
— Какой общительный молодой человек! — шепнула мне Лёка Ж. и потребовала, чтобы я выяснил у него, что это за крепостной реликт, возле которого мы стоим.
Итальянец сообщил, что это acquedotto antico, античный акведук, то есть тот самый водопровод, который сработан еще рабами Рима.
— Ой, мамочка! — воскликнула Лёка Ж. Она с благоговением уставилась на стену и начала пересказывать мне и синьору историю местной воды, которую поведал ей Гарик, в ту пору еще Энрико. Вода в Риме очень чистая, потому что, как и тысячи лет назад, она идет по акведуку. В древние времена, прежде чем провести воду в город, римляне устраивали специальные исследования. Они селили несколько семей высоко в горах у источника и наблюдали за ними в течение нескольких десятилетий — как часто и чем они болеют, какое у них состояние кожи, волос и вообще всего организма, сколько лет живут и отчего помирают.
— Представляете, какие жестокие эти римляне! Надо выпить за жертв акведука, — неожиданно заключила Лёка Ж. — О-ё, я же не взяла мартини! Вернемся.
— Ты не забыла, что тебя кто-то ждет? — напомнил я.
— Подождет, не облезет, — отрезала Лёка Ж. — Спроси лучше у итальянца, где тут алкоголь купить.
Синьор все это время с интересом слушал Лёкин монолог. По ее глазам я понял, что она хочет ответить ему взаимностью. Тогда я сегодня уже точно никуда не попаду — придется сопровождать Лёку Ж., чтобы служить переводчиком и блюстителем нравственности. Мне это совершенно не улыбалось. Я поблагодарил синьора за помощь, попрощался, схватил Лёку Ж. за руку и потащил вперед. Лёка Ж. пыталась сопротивляться, но вскоре поняла, что это бесполезно, и сменила тактику.
— О-ё, смотри, сколько там народу! — сказала она, вырывая руку. — Веди себя прилично.
На освещенной фонарями и прожекторами площади Сан-Джованни-ин-Латерано, где стоит одноименный собор, действительно происходило массовое гуляние. Перед собором был установлен огромный экран, на нем без конца показывали седовласого старца в белой шапочке. Наверное, это и был папа римский, которого объявили блаженным. Перед экраном происходило активное движение. Лёка Ж. захотела посмотреть, что они там делают, и направилась к площади.
— Ну уж нет! С Гариком посмотришь. — Я снова схватил Лёку Ж. за руку и свернул налево, под арку акведука.
Пьяццале Аппио была запружена припаркованными машинами.
— Ну и где теперь искать твоего Гарика? — спросил я, уже не чая обрести свободу.
— Доверимся интуиции. Она меня никогда не подводила! — успокоила Лёка Ж.
В последний раз, когда я доверился Лёкиной интуиции, мы заблудились в дебрях питерского Удельного парка, где отмечали ее день рождения. Интуиция Лёки Ж. вывела нас в сторону, противоположную нужной. Так что к правильному выходу мы добирались еще часа три.
Лёка Ж. вытянула вперед руку и изрекла:
— Я чувствую его. За мной.
Она двинулась к стройке, красные буквы на ограждении сообщали: «Roma metropolitane».
— Ты уверена, что нам туда? — спросил я.
— Не мешай, — отмахнулась Лёка Ж. и направилась вдоль ограждения к магазину «Sabbadini» через дорогу. Затем мы перешли следующую улицу, к магазину «Teicher», потом еще одну — к магазину «Coin».
— Здесь слишком много магазинов! — вздохнула Лёка Ж. — Они не дают мне сосредоточиться.
Я оглянулся — мы описали почти полный круг по площади. Впереди, у столба с часами, стоял зеленый фиат.
— Посмотри, — сказал я Лёке Ж. — Кажется, это тачка твоего Гарика.
Мы подошли к машине. Гарика в ней не было.
— Чувствую, — изрекла Лёка Ж.
— Что ты чувствуешь! Вот же его машина… — показал я.
— Нет, я что-то другое чувствую… Ой, ну конечно! Я не взяла ключи. — Лёка Ж. раскрыла сумочку и стала лихорадочно в ней рыться. — Так и есть, — констатировала она. — Не взяла. Придется тебе поехать с нами.
Ноги у меня почему-то стали ватными, а язык присох к нёбу. Усилием воли я отлепил его и заставил себя сказать:
— Ты что, издеваешься?
— Нет, — ответила Лёка Ж. с фирменным невинным видом. — А вдруг ты уснешь! Как я тогда домой попаду?
— Хорошо, — сказал я, очень сильно сдерживаясь, — мы можем вернуться домой и взять вторые ключи.
— С ума сошел! — взмахнула руками Лёка Ж. — Тогда мы сегодня уже никуда не уедем.
В такие минуты начинаешь жалеть, что к женщине нельзя применять физическую силу. Я заметил у столба металлическую урну и подошел к ней. Не знаю, что я собирался сделать — может быть, с размаху вдарить по ней ногой, а может быть, просто поднять и спокойно поставить на место.
