— Это мы уже знаем, — перебила его Лёка Ж.
— Да, — снова согласился Гарик, не оставляя надежды соблазнить Лёку Ж. потрясающим рассказом о том, как Константин подарил Латеранский дворец епископу Рима и до 1305 года здесь жили папы римские. А потом, после многочисленных пожаров, папа Сикст V снес дворец и приказал Доменико Фонтана построить новый…
Лёка Ж. посмотрела на оранжевое здание и удивленно спросила:
— Так это не «лягушка»?
— Нет, тот дворец снесли, — признал Гарик.
— Я-то думала… — разочарованно протянула Лёка Ж.
Она повернулась к машине, намереваясь покинуть дворец, но Гарик остановил ее, мягко придержав за руку, и начал вещать о базилике Сан-Джованни-ин-Латерано, которую начали строить еще в 314 году в честь сразу двух Иоаннов: один крестил Христа, а другой был его учеником. В базилике тоже много раз случался пожар, ее разрушали землетрясения и варвары…
— Значит, и это уже совсем другая церковь? — строго уточнила Лёка Ж.
— Да, — признал Гарик, — один архитектор…
— Франческо Борромини, — встрял я в этот рассказ; меня начала утомлять эта манера всезнайки. — Прекрасный архитектор, и у него очень печальная история…
— Ой, про архитектора ты потом расскажешь, — отрезала Лёка Ж., почему-то повернувшись не ко мне, а к Гарику. Он согласился помолчать, но настаивал, чтобы мы обязательно посетили собор, потому что должны увидеть объекты местной католической гордости. Загибая пальцы, он начал перечислять: висящие под потолком головы Петра и Павла, установленные в капеллах гробы пап римских…
Лёка Ж. заскучала, и тут наш «экскурсовод» предпринял новую попытку завоевать ее сердце, вернувшись к матери Константина, Елене. Он показал на стоявший слева от нас белый двухэтажный дом и поведал, что в нем установлена Scala Santa, Святая лестница, которую Елена привезла из Иерусалима. Гарик сообщил об этом с таким важным видом, как будто он лично доставил этот артефакт в Рим. Лестница, когда-то находившаяся во дворце Пилата, состояла из двадцати восьми мраморных ступеней. По каждой из них ступал Христос, когда шел на суд Пилата. И там, где капала его кровь, до сих пор сохранились багряные следы…
— Жуть какая, — вяло отреагировала Лёка Ж. Теперь экскурсовод обратил наше внимание на египетский обелиск из красного гранита, стоявший на площади перед Латеранским дворцом. Его сделали для фараона Тутмоса III в XVII веке. Потом Константин привез его в Александрию и хотел ставить на вершине горы в Константинополе. Но не успел — умер. Его сын переправил обелиск в Рим и установил его на арене Чирко-Массимо, Большого цирка. Однажды во время сильной грозы обелиск был разбит ударом молнии, а затем варвары обрушили его останки. Тысячу лет лежал он под землей, и все забыли про существование легендарного обелиска.
Возможно, и мы бы никогда о нем не узнали, если бы Доменико Фонтана, тот самый, который перестроил Латеранский дворец, не сообщил своему покровителю папе Сиксту V, что в римской земле, по наблюдениям архитектора, покоится множество египетских обелисков.
— Папа, конечно же, зашелся от восторга! — съязвила Лёка Ж.
— Вот-вот! — заторопился Гарик, видимо намереваясь заговорить Лёку Ж. до изнеможения.
В ту пору монахи устроили в Чирко-Массимо огород, где растили капусту. Один человек тайком от монахов решил проверить, не лежит ли в этой земле обелиск. Он взял длинный прут, стал тыкать им между капустой и наткнулся на что-то твердое. Это и был обелиск Тутмоса III.
Папа сдержал обещание заплатить нашедшему монумент, рассчитался за находку и приказал откопать обелиск. Поскольку дело было зимой, а в Риме в этот сезон всегда льют проливные дожди, то после раскопок от огорода ничего не осталось. Монахи, добившись аудиенции у папы, поинтересовались, где же им теперь сажать капусту. Неужели папа хочет, чтобы они умерли от голода? Папа заплатил и им.
— А я вот скоро умру от культурного переедания! — прошипела Лёка Ж. — И никто мне за это не заплатит.
Однако Гарик был неумолим. В его глазах сияли огоньки — он явно получал удовольствие от собственного рассказа.
— Как много ты знаешь, Гарик! — нетерпеливо восхитилась Лёка Ж. и схватилась за ручку дверцы машины. — Куда теперь?
— Мы можем поехать по виа Мерулана к церкви Санта-Мария-Маджоре — это очень красивая базилика, — начал Гарик знакомить нас с маршрутом. — Потом на улицу Четырех фонтанов. Потом на пьяцца Барберини — там фонтан «Тритон», его сделал Бернини. Потом…
— Стой! — вскрикнула Лёка Ж. — Бернини-Барберини… Что-то я устала. Скажи, Гарик, а можно как-нибудь посмотреть Рим сразу и весь?
— Можно, — ответил Гарик. — Есть такое место. Холм Джаниколо. Оттуда весь Рим как на руке…
— Как на ладони, — поправил я.
Гарик кивнул.
— Вот и хорошо, — согласилась Лёка Ж. — Поехали.
К ее огромному удовольствию, после затянувшейся экскурсии мы наконец снова уселись в машину. Но едва тронулись, Лёка Ж. подскочила:
— Ой, Гарик! А где же мы купим выпить? За первую ночь в Риме.
Я, конечно, понимаю, что первая ночь в Риме — это святое… Но иногда мне кажется, что по какому-то недоразумению природы Лёка Ж. только выглядит женщиной, а на самом деле, судя по страсти к алкоголю, это настоящий мужик.
— Зачем купить выпить? — хитро сказал Гарик.
— Вот именно! — поддержал я. — Сделай паузу.
— Я? Паузу? — поразилась Лёка Ж. — Вы что, сговорились?
— Синьорина, зачем купить! — ответствовал Гарик. — У меня все с собой. Campari, Chianti, Grigillo, Fontana di Papa?
— О-ё! — только и смогла вымолвить Лёка Ж. Быстро подумав, она выбрала «Лимончелло».
— Сева, возьми, там рядом с тобой коробка, — попросил Гарик. — И стаканы там.
Началось… Я открыл коробку и загремел бутылками, выискивая нужную. Нашел емкость с желтым напитком ядовитого зеленоватого оттенка, открыл, налил в пластиковый стаканчик, подал Лёке Ж. Она забрала у меня стакан и бутылку.
— А ты не пей! — распорядилась она.
Ну вот это уж фиг. Я вытащил бутылку наугад. Это оказалось белое вино «Fontana di Papa» — «Папский фонтан». Я открыл и хлебнул из горла. В стакан решил не переливать. Зачем посуду портить.
Гарик тем временем все еще пытался продолжить экскурсию.
Вот руины терм Каракаллы — получили свое название от имени императора, после смерти которого их закончили. Каракалла пошел помочиться, а его ножичком пырнули. Термы вмещали полторы-две тысячи человек, занимали одиннадцать гектаров, считались восьмым чудом света.
Вот площадка Чирко-Массимо, где был найден тот самый обелиск Тутмоса III. В античные времена здесь проходили состязания на конных колесницах; ипподром вмещал более 200 тысяч зрителей. В средние века цирк полностью разобрали на строительный материал.
