У меня немного вещей. Пианино, эта вывеска, спортивная сумка с одеждой и кофемашина.
Её купил мне Момои. Тогда в ходу были только профессиональные кофемашины для кафе и ресторанов, а небольшие бытовые кофемашины для домашнего пользования еще не продавались. Эту машину он нашел и привёз откуда-то из Европы.
Уже девять лет прошло с тех пор, как мы расстались с Момои. И Соко уже скоро исполнится десять лет…
Пора возвращаться домой. Я всегда стараюсь приходить пораньше и быть вечером дома. Быть дома к тому времени, как Соко придет из школы. У меня в ежедневнике вклеены наклейки с нашими с ней фотографиями и вложен листок с её расписанием, на котором написано, во сколько каждый день заканчиваются уроки.
Понедельник — 15.10.
Вторник — клуб садоводства — 16.30.
Среда — 14.10.
Четверг — 15.10.
Пятница — 15.10.
Суббота — 12.10 (через неделю).
Конечно, бывает, что ей надо дежурить, и она задерживается, но в основном Соко всегда приходит вовремя.
•
Когда я пришла домой, мама сидела, грея ноги в тазу с горячей водой, и читала. У неё постоянно мёрзнут руки и ноги, и она часто так делает.
— Здравствуй, дочка! — сказала она, посмотрев на меня.
— Привет.
В школу я хожу с портфелем-ранцем и сумочкой с узором из вышивки. Эту сумочку для меня сшила соседка, когда мы жили в Сока. Эта сумочка такая красивая — на бежевом фоне вышиты ослик и тележка с цветами. Положив портфель и сумочку, я заглянула в мамину книжку.
— Что читаешь?
Мама показала мне обложку.
— «Звуки фортепиано», — прочла я вслух и спросила: — это про игру на пианино?
— Нет, просто повесть.
У мамы ужасно короткая стрижка. Она говорит, что как у киноактрисы Джульетты Мазины.
А я ношу длинные волосы, ниже плеч на пять сантиметров. Они ровно подстрижены сзади. Волосы у меня тонкие, приглаженные, не слишком густые, ну в точности как у мамы. Но она иногда с сожалением говорит, мол, вот бы тебе папины волосы, и при этом нежно гладит меня по голове. Мама говорит, что у папы очень сильные и здоровые волосы, густые и чёрные, правда их трудно укладывать. По её словам, я со спины похожа на отца, у меня позвоночник красивый и прямой, как у него, и что, мол, стоит только потрогать мою спину, и сразу всё поймёшь.
— А, чуть не забыла. Спасибо за это. — Мама вернула мне CD-плеер.
Я дала ей сегодня его послушать. Этот плеер мне подарили мои подружки: Ю, Маюми, и Тиёми. На память. Я часто меняю школы, поэтому часто получаю подарки на память. Я подарила им карандаши: красивые, с кошечкой, сидящей на кончике. Мама говорит, чтобы я написала подружкам письма. В Японии, куда бы ни переехал, приклей марку за 80 иен, и письмо дойдёт по любому адресу. Но я не люблю писать письма. Если отправить письмо, человек начинает ждать ответ, но даже если ответ очень ждут, вовсе не значит, что он придёт, и я ненавижу это чувство тревоги от напрасного ожидания. Школа, куда я сейчас хожу, уже третья по счёту. Мне нравится, что на заднем дворе есть разные лазалки из шин, наполовину вкопанных в землю.
Я стала переезжать с места на место, когда мне исполнилось шесть месяцев. Конечно, правильнее сказать, что это мама стала переезжать, а я, естественно, путешествую с ней.
— Ой, конфеты! — Я заметила на столе коробку. — Это от Итидзё-сан?
— Да, вот вернулся из командировки из Кобэ, нам привёз.
— А-а.
Итидзё-сан — это посетитель «Дэйзи»
[1]
, мамин поклонник. Куда бы мы ни приехали, стоит маме выйти на работу, как уже через месяц у неё появляются два-три поклонника. Она сама смеётся, говорит, что это — как игра, среди этих поклонников есть и особенно прилипчивые. Но для мамы это — часть работы.
— Иди руки помой, умойся и можешь съесть конфетку.
Мама днём даёт уроки музыки, а вечером работает в «Дэйзи». «Дэйзи» — это название бара. Одними уроками фортепиано нам на жизнь не заработать. Что ни говори, у неё всего два ученика. Это — дяденька, который недавно ушёл на пенсию, и девочка из второго класса средней школы. Оба ходят только раз в неделю на утренний урок. Я могу в любое время играть на пианино всё, что захочу. Мама всегда играет мне любое произведение, которое я попрошу, но она не учит меня. Она говорит, что если заниматься серьёзно инструментом, то лучше с другим учителем, а я с другим не хочу. Мне нравится, как она играет. Особенно Баха.
Ранним вечером, когда я обычно делаю уроки, она сидит рядом за пианино и играет. За окном видно речку и магазин, где продаётся всякая всячина.
Это и вправду город, где нет ничего интересного. Сколько же мы здесь пробудем?
На ужин была жареная курица и тушёные овощи. Когда я съела всё, что было в тарелке, мама дала мне маленький пакетик фруктового молока. Мама всегда следит, чтобы я хорошо ела. Проводив её на работу, я вымыла посуду и села порисовать. Пока я рисовала цветы, зебру и газель, пришла соседка и принесла хурму — угостить нас. Из всех цветных карандашей у меня постоянно быстрее всего кончаются белый и чёрный.
— Вот молодец, одна дома остаёшься, — сказала соседка.
Она часто приносит фрукты или что-нибудь вкусное к ужину, чтобы меня угостить, но на самом деле она приходит проверить.
— Ты дверь хорошо закрыла? — спросила она и бросила быстрый взгляд на газовую плиту на кухне.
Мама говорит, что эта женщина всё время обо всём беспокоится.
— Она неплохая, — сказала мне мама.
— Да ведь это элементарно невежливо, — возразила я.
Мама немного подумала и ответила:
— Смотри на вещи шире.
Соседка продолжала:
— Ты только продукты убирай в холодильник. Если съесть что-нибудь с просроченной датой хранения, хотя бы тот же тофу
[2]
, плохо будет.
Я съела только кусочек хурмы, которую принесла соседка, а остальное убрала в холодильник. Я привыкла быть по вечерам одна, потому что обычно мама работает вечерами и допоздна. Только однажды у неё была работа в дневное время. Но это — уже «в шкатулке». Это выражение «в шкатулке» понимаем только мы с мамой. Оно означает «уже проехали». Что бы ни произошло, даже самое хорошее, самое интересное — если это прошло, то никогда не вернётся.
— В этом нет ничего печального, — мамина фраза.
В тот день, когда она мне рассказала об этом, на ней была юбка с яркими цветами.
— То, что ушло в прошлое, уже никогда не изменится. Оно навсегда будет в прошлом. Я думаю, что только то, что с нами было, наше прошлое, и принадлежит нам. Оно только наше.
