Что такое надежда? Это — не то, что ждёт нас в будущем, а то, что есть сейчас, в данный момент. Мне так кажется.
Начался проигрыш песни HAVE I TOLD YOU LATELY, и неожиданно у меня на глаза навернулись слёзы. Диск Рода Стюарта когда-то давно подарил мне Он. Боже, как давно это было!
На прошлой неделе Соко сказала мне ужасно жестокие слова. Мне не хочется вспоминать их, но и забыть я пока не силах, Я не виню её в том, что она была так категорична. Ведь она ни разу не видела Его, поэтому она не знает…
Я без какой-либо цели подобрала несколько щепок и пошла дальше. Такая у меня привычка. Всегда, когда я иду по берегу моря, что-нибудь подбираю. Точно такая же глупая привычка у Соко. Когда мы с ней вдвоём гуляем, не успеваем заметить, как у нас у обеих в руках полно всякой ерунды.
Подняв лицо вверх, я глубоко вдохнула морской воздух. Сегодня у меня три урока. С этого года я подняла цену ученикам за занятия музыкой. Раньше я брала оплату 10 тысяч иен в месяц, а теперь — 12 тысяч. Люди, которым я здесь даю уроки, довольно обеспеченные, поэтому для них не будет слишком обременительным это повышение.
•
Когда я пришла домой, мамы не было: она поехала на свои занятия. В те дни, когда я знаю, что мамы нет, она на уроках, мне проще возвращаться домой: я чувствую себя легче. Хозяева бара, как всегда, закрыли на зиму «Хару» и отправились в путешествие. Недавно от них пришли открытки. Одна — мне, одна — маме. Когда речь зашла о старшей школе, куда я хочу поступать, хозяева бара оказались на моей стороне.
На столе лежала записка от мамы и какая-то еда. Я переоделась, сложила высохшие постиранные вещи, перекусила и села заниматься. В школе, куда я планирую поступать, высокий конкурс. Хотелось бы надеяться на папины гены, у него ведь «прекрасно работала голова».
Но, я, в отличие от мамы, реалистично определяю разницу между тем, на что можно положиться, и тем, на что нельзя. Именно поэтому я сейчас все силы отдаю учёбе. К тому же я считаю, что учиться — очень интересно! Даже если просто, как я, готовиться к сдаче экзаменов.
С другой стороны, я готовлю себя и к тому, что буду делать, если вдруг не смогу поступать в этом году. По правилам старшей школы, которую я выбрала, в неё можно поступать и пропустив один год после окончания средней. Если мама так и не согласится со мной и не разрешит, то мне придётся самой копить деньги на учёбу. Я решила, что в таком случае год пропущу, не буду поступать сейчас, а пойду работать. Хозяева «Хару» сказали, что, если понадобится, возьмут меня на работу.
— Но терять один год перед старшей школой — очень неразумно. Целый год! Времени жалко, — уговаривал маму хозяин бара. — Если дело в деньгах, мы готовы помочь. Если ты, Соко, скажешь, что со временем отдашь, то мы можем заплатить за учёбу, а потом, как сможешь, потихоньку вернёшь нам эту сумму.
Мама так рассердилась, что и слушать ничего не хотела.
— Это всё излишне! — сказала она, как отрезала.
Если бы в тот момент Сатико-сан не нашлась, как смягчить ситуацию, мама точно уволилась бы из «Хару». Мама должна сердиться на меня, а она почему-то рассердилась на этих людей… Странно, мне всегда казалось, что моя мама будет менее эмоционально реагировать в подобной ситуации…
Итак, на что я могу рассчитывать и на что — не могу?
Когда я начинаю задумываться об этом, на душе становится ужасно тяжело. Мы с мамой на самом деле абсолютно ни в чём не похожи друг на друга…
В коридоре послышался шум, и я услышала мамин голос: «Привет!» Затем донеслось шуршание пакетов с продуктами из супермаркета.
— Привет, мама! — сказала я и неуклюже дала себя обнять. — Замёрзла?
Мама ехала на скутере, и её щёки были холодны, как ледышки.
— Ты опять учишься? — спросила мама, посмотрев на распечатки и тетради, разложенные на столе.
— Да так просто… — ответила я и почувствовала, что опять больно задела её. Мне стало ещё тяжелее. Маме доставило бы большую радость, если бы я рисовала, пила чай с чем-нибудь, читала бы какую-нибудь дурацкую книжку, бренчала бы на пианино, толком не умея играть… Как я это делала, когда была маленькой.
— Будешь столько сидеть за своими уроками — глаза испортишь! — сказала мама, убирая купленные продукты в холодильник.
«Не можешь придумать причину получше?!» — мысленно огрызнулась я.
После ужина мама несколько часов играла на пианино. В последнее время она часто это делает. По большей части те пьесы, которые я не знаю, но одно произведение, которое она играла много раз, я запомнила. Тихая, спокойная и нежная музыка.
Когда она играет, я смотрю на её профиль. Лицо прозрачное, сильное… Очень красивое!
На прошлой неделе у мамы был день рождения. Ей исполнился 41 год. Я подарила ей фоторамку и коробку конфет. Конечно, я выбрала её любимый шоколад фирмы «Ринц».
— Знаешь, мне многие дарят конфеты, — говорила она, и было видно, что ей очень приятно, — но эти конфеты даришь мне только ты!
Потом она обняла меня и сказала:
— Какая красивая у тебя спина!
Я поняла, что именно меня раздражает, и, не удержавшись, несмотря на её день рождения, сказала:
— Мам, не хвали больше мою спину!
— Почему нельзя хвалить? — удивлённо спросила мама.
Я запнулась и в конце концов промямлила:
— Да так просто…
Мама не продолжила расспросы.
Когда мама говорит, что у меня красивая спина, мне сразу начинает казаться, что она хвалит не меня, а папу; что, обнимая меня, она хочет обнять его.
— Ты тоже перестань отвечать своим «да так просто»! — сказала она. — Я думала и раньше сказать тебе об этом… Я не люблю, когда ты так мне отвечаешь!
Мне стало ужасно противно. Ведь то, о чём говорила я, и то, на что обратила внимание она, — совершенно разные вещи! Поэтому я не стала отвечать на её слова.
— Ты поняла?
Под напором её вопросов мне ещё больше хотелось молчать.
— Соко!
— Понимаешь, я не папа… Моя спина, может, и похожа на его спину, но она не его!
Она — моя!
Кажется, она ничего не поняла и ещё больше удивилась:
— Ты говоришь само собой разумеющиеся вещи!
— Ты говоришь, наш папа… Да его уже не существует! Его нет нигде! — Как только я сказала это, тут же пожалела о том, что начала говорить, но уже не могла остановиться. — Мама, ты пойми, всё, что с ним связано, это уже «в шкатулке». Ты же сама так мне всегда говорила… «Всё наше прошлое, всё, что мы пережили, всё это хранится в «шкатулке»!
Её лицо как будто окаменело… Как будто кто-то нажал кнопку паузы на видеомагнитофоне. Она как будто забыла, что есть голос, чувства, что нужно дышать…
