– Нет, в самом деле, – он перевернулся на живот,
поднял голову и стал смотреть на одевающихся Элю и Турбина снизу вверх. –
Куда вам деваться? У Эленьки дома мама, у вас, как я понимаю, тоже. Машины нет,
ходить по улицам – жарко и скучно. Для ресторана нужны деньги, которых у вас
нет, хотя, впрочем, не будем о деньгах. Остается кино. Будете сидеть на
последнем ряду, держаться за руки и целоваться, как семиклассники. Эленька,
детка, ты что, в самом деле не можешь найти себе более интересное занятие? Все,
что сейчас показывают в кинотеатрах, ты уже давно посмотрела по видику. И не
думай, пожалуйста, что это только временные трудности, а потом, когда вы
поженитесь, все будет по-другому.
– Закругляйтесь, Марат, – потребовал
Валерий. – Нам нужно идти. Позвольте мне взять одеяло, и можете
разглагольствовать дальше сколько угодно в гордом одиночестве.
– А дальше, Эленька, будет та же самая скука и
незнание, куда себя деть, – продолжал Латышев как ни в чем не
бывало. – Жить вы будете либо у твоих родителей, либо у его матери, но
второе – скорее, поскольку Тамила Шалвовна вряд ли потерпит в своей квартире
чужого мужчину, даже родственника. Свекровь у тебя будет старенькая, из дома
почти не выходит, так что ни о каких постельных занятиях днем и речи быть не
может. Читать ты не любишь и, по-моему, даже не умеешь, разве что по складам.
Твой супруг будет заниматься философией, а тебе останутся
плошки-ложки-поварешки. Как тебе такая перспектива?
Наконец Турбин клюнул на приманку.
– Если все так, как вы нам тут только что живописали,
то чем занималась бы Эля, если бы вышла замуж за вас? – презрительно
спросил он. – Вы научили бы ее читать? Или придумали бы ей другое
развлечение?
– Конечно, – оживился Марат. – Во-первых, она
была бы хозяйкой дома. Принимала бы гостей, надевала по вечерам нарядные платья
и украшения и блистала в гостиной. Но это так, второстепенно, я же обещал, что
не буду заострять внимание на денежном вопросе. А во-вторых и в главном, она
будет растить детей, славных, красивых, здоровых малышей. Роль матери – это
главная роль, которую должна сыграть женщина. Вот Эля и будет этим заниматься.
– Она с таким же успехом будет этим заниматься в
качестве моей жены, – высокомерно ответил Турбин. – И уверяю вас,
скучно ей не будет.
– Это точно! – от души расхохотался Марат,
испытывая облегчение от того, что разговор подошел к нужной ему черте и теперь
можно начать ходить с козырей. – Она родит негритенка с двумя головами и
будет целыми днями отмывать его добела и шить одинаковые шапочки на каждую
голову. Вот веселья-то будет!
– Я что-то вас не понял, – медленно произнес
Турбин. – Объяснитесь, будьте любезны.
Глаза его стали совсем темными, а лицо – напряженным и
страшным.
– Не прикидывайтесь, юноша, вы прекрасно знаете, какое
бывает потомство у таких родителей, как ваши. Вам повезло, на вас природа
отдохнула, а на ваших детках отыграется, можете не сомневаться. Или Эля не
знает про вашу великолепную наследственность? Вы от нее скрыли?
Турбин резко наклонился, схватил Марата за рубашку и с силой
поднял на ноги.
– Объясните, что вы несете! При чем тут
наследственность? Что я скрыл от Эли?
Латышев оторвал от себя его руки и сделал шаг назад. Эля
стояла рядом и смотрела на них широко распахнутыми глазами, не в силах
произнести ни слова. Она успела надеть блузку и теперь стояла растерянная,
держа в руках легкие шелковые брюки и не зная, что с ними делать.
– Эленька, разве твой будущий муж не рассказывал тебе,
кто его родители?
– Его мама на пенсии, она врач, – ответила ничего
не понимающая девушка.
– А отец?
– Отец Валеры умер, очень давно. Он был офицером.
– Да что ты говоришь? – радостно улыбнулся
Марат. – Вынужден тебя разочаровать, детка. Отец твоего дорогого Валеры
жив-здоров и хронически пьян в стельку. Более того, он дважды был судим. И
знаешь за что?
– Что вы несете! – взорвался Турбин. – Что за
бред!
– Это не бред, спросите у своей матушки, она вам
расскажет, как ваш папочка справлял сексуальную нужду с трупами. Наверное,
получал при этом огромное удовольствие. А еще она вам расскажет, что он работал
санитаром в морге.
– Замолчите! Эля, не слушай его, он врет, он все врет,
ты же видишь, он хочет нас поссорить! Пойдем отсюда.
– К сожалению, Эленька, я не вру. Может быть, тебя и не
удивляло, что твоя будущая свекровь не рвется назвать тебя невесткой, может
быть, ты просто не обращала на это внимания. Но твой Валера не мог об этом не
знать. Почему же его-то это не удивило? Да потому, что все это правда. Твои
дети будут уродами с шестью пальцами и умственной отсталостью, потому что отец
твоего жениха – алкоголик с тяжелой сексуальной психопатией.
– Это ложь! – снова крикнул Турбин. – Эля, не
слушай его.
– Слушай, детка, слушай. Это не ложь, – устало
сказал Марат, снова опускаясь на одеяло. Ноги у него подкашивались. Он и не
предполагал, что игра припасенными заранее козырями отнимет у него столько сил.
Он всю жизнь делал гадости и подлости, но никогда это не было так трудно, как
сегодня. Может быть, оттого, что никогда он не бил людей так больно, как только
что ударил Турбина. – Сядь, Эленька. – Он похлопал рукой по одеялу
рядом с собой. – Посиди и подумай, пока твой Валера съездит домой к матери
и спросит у нее, правда это или ложь. А мы с тобой его подождем. Если через три
часа он не вернется, значит, все, что я сказал, – правда. Видишь, как
просто все решается.
– Вы – подонок, – сквозь зубы процедил
Турбин. – Вы обманываете Элю и хотите нас поссорить. Если на то пошло, она
поедет вместе со мной к моей матери и своими ушами услышит, что все, что вы
наплели, – грязное вранье. И поймет, какой вы добрый и порядочный.
Одевайся, Эля.
– Эля, сядь, – настойчиво повторил Латышев. –
То, что ты услышишь, тебя не обрадует. Лучше тебе через это не проходить.
Эля так и стояла, оцепенев и держа в руках развевающиеся от
ветра ярко-красные брюки, которые сейчас казались какими-то нелепыми и слишком
кричащими, словно воздушные шарики на похоронах. Марат потянул ее за руку, и
она послушно, как тряпичная кукла, опустилась рядом с ним на расстеленное
одеяло.
– Эля, пойдем со мной, ты сама убедишься…
– Нет.
Она наконец нашла в себе силы говорить.
– Нет, я не поеду. Ты поезжай один. И возвращайся. Я
буду тебя ждать.
– Хорошо, – с угрозой сказал Турбин, – я
вернусь. Я вернусь и убью этого подонка.
Он резко повернулся и зашагал в сторону шоссе.
– Эленька… – начал было Марат.
Но она перебила его:
– Помолчи. Это ужасно, то, что ты сказал. Я тебе не
верю. Оставь меня в покое. Не трогай меня.
