— Папа, ну, нашел о чем жалеть! — воскликнул Джек и, подойдя, обнял отца. — А что Салли делает?
— Отправилась в магазин, купить чего-то для салата. Взяла мамину машину. Что новенького?
— Осваиваю валютный арбитраж. Ох, и темное дело!
— Что-нибудь уже предпринимал?
— Не сказать, чтобы что-то серьезное, но консультации даю.
— Серьезные?
— Пожалуй, что да. На прошлой неделе сделал виртуальный миллион.
— Джек, а ты умеешь тратить виртуальные доллары?
— Понимаю тебя, но ведь надо с чего-то начинать, верно? Что, Арни, уговариваете папу снова выйти на гонки?
— С чего ты взял? — удивился ван Дамм.
«Похоже на киносюжет», — подумал Джек. Его брови непроизвольно поползли вверх, но развивать тему он не стал. Получается, что каждый из присутствовавших в комнате знал что-то такое, о чем не знали остальные. Арни не знал о Кампусе, об «открытых листах», выданных его отцом, и о действиях, которые его отец санкционировал. Отец не знал, что его сын там работает. Ну, а Арни знал всяких политических тайн больше, чем кто-либо другой со времен президентства Кеннеди, но вряд ли он согласился бы поделиться чем-нибудь даже с действующим президентом.
— В округе Колумбия какой-то бардак творится, — закинул удочку Джек, надеясь, что старшие хоть ненадолго забудут о сдержанности.
Но обмануть ван Дамма, конечно, не удалось.
— Там всегда так.
— Поневоле начнешь гадать, что же люди думали в 1914 году, когда страна, словно искалеченная, сыпалась ко всем чертям — но ведь сейчас никто об этом не вспоминает. Интересно, почему — то ли кто-то фальсифицировал историю того времени, то ли просто все это никому не нужно?
— Первая администрация Вильсона, — ответил Арни. — В Европе началась война, но никто не понимал, насколько серьезно обернется дело. Чтобы понять, что к чему, потребовался год, а к тому времени все настолько осложнилось, что никто не понимал, каким образом выбираться из этого положения. Генри Форд попытался, но его подняли на смех.
— Так получилось из-за того, что проблема была слишком серьезной или люди оказались слишком мелкими и слишком тупыми? — задумчиво произнес Джек.
— Они не предвидели такого поворота событий, — сказал Райан-старший. — Они слишком глубоко закопались в повседневность и не сумели отступить на шаг и взглянуть на историческую перспективу в целом.
— Как все политики?
— Да, профессиональные политики предпочитают вникать в мелкие вопросы и забывают о крупных, — согласился Арни. — Они стараются поддерживать преемственность, потому что везти поезд по одним и тем же рельсам всегда легче. А проблема-то заключается в том, что делать, если вдруг окажется, что за поворотом путь разобран. Вот почему эта работа так трудна даже для умных людей.
— И опасности терроризма тоже никто не предвидел?
— Да, Джек, мы не предвидели, во всяком случае, в полной мере, — признался бывший президент. — А кое-кто и предвидел. Черт возьми, мы могли бы иметь лучшую разведку в мире, но тридцать лет назад ей нанесли такой удар, после которого она никак не может оправиться.
— Но существуют же какие-то действенные меры? — продолжал допытываться Джек. — Такие, которые изменили бы положение. — Вопрос был общего плана, так что можно было рассчитывать на искренний ответ.
— Радиотехническая разведка — в ней мы, по-видимому, все еще опережаем всех, — и все равно, человеческому фактору, настоящим полевым труженикам, которые общаются с живыми людьми и узнают, что те на самом деле думают, замены нет.
— И убивают кое-кого? — осведомился Джек лишь для того, чтобы посмотреть на результат.
— Такое редко практикуется, — ответил его отец. — По крайней мере за пределами Голливуда.
— А ведь в газетах пишут…
— В газетах пишут и о том, что на улицах до сих пор встречают Элвиса, — бросил Арни.
— Черт, может быть, Джеймс Бонд смог бы принести немало пользы, но его, увы, не существует, — заметил бывший президент. — Ведь что погубило администрацию Кеннеди? То, что он увлекся выдумками про героя-агента 007 и прошляпил сумасшедшего по фамилии Освальд. Неужели повороты истории совершают несчастные случаи, убийцы и невезение? Может быть, когда-то и можно было устроить приличный заговор, но не сейчас. Слишком уж очень много юристов, слишком много репортеров, слишком много блоггеров, бытовых видеокамер и цифровых фотоаппаратов.
— Так как же с ними справляются?
Джек-старший поднял голову. Сыну показалось, что его лицо погрустнело.
— Я ведь когда-то пробовал, помнишь?
— Поэтому и Арни приехал?
— С каких это пор ты стал таким любопытным?
— Работа у меня такая — выкапывать явления и добираться до их сути.
— Семейное проклятие, — вставил ван Дамм.
И тут появилась Салли.
— О, смотрите, кто пришел!
— Что, закончила на сегодня кромсать трупы? — спросил Младший.
— Труднее всего бывает снова сшивать их воедино и выпроваживать за дверь, — отозвалась Оливия Барбара Райан. — А вот я не могу понять, как можно возиться с деньгами — грязь ведь, полным-полно микробов.
— Только если пользоваться ими не через компьютер. В таком случае они совершенно стерильные.
— Как поживает лучшая на свете девочка? — спросил бывший президент.
— Я добыла салат. Натуральный. Без него — никак. Мама просила передать тебе, что пора жарить мясо.
Салли не одобряла употребления мяса в пищу, но что поделать, если ее отец умел готовить лишь два блюда — гамбургеры и мясо на гриле. Поскольку погода стояла не летняя, нужно было отправиться в кухню и воспользоваться газовым грилем, а не жаровней во дворе.
Услышав эти слова, Райан-старший поднялся и направился в кухню. Райан-младший и Арни остались вдвоем.
— Ну, так что, мистер ван Дамм, он возьмется за это дело?
— Думаю, возьмется, даже против собственного желания. Стране просто необходимо, чтобы он это сделал. Кстати, Джек, называй меня просто Арни.
Джек вздохнул.
— Единственная разновидность семейных занятий, к которой у меня нет никакого интереса. Зарплата явно не соответствует разочарованиям, обязательно связанным с этим занятием.
— Может быть, и так, но разве можно отказать своей стране?
— Меня никогда не просили, — ответил Джек, решившись на небольшую ложь.
— Вопрос всегда в тебе самом. И сейчас твой отец его слышит. Как он поступит? Черт возьми, ты же его сын! И знаешь его гораздо лучше, чем когда-нибудь удастся мне.
— Главное затруднение для папы — это мы, мама и дети. Я думаю, что его верность принадлежит в первую очередь нам.
