– Мама!
– А!
Ольга, потянувшись, достала с полки банку с чаем. Стас вечно
ставит ее так, что не дотянуться!
– Мам, где мой рюкзак?
– Миш, он там, где ты его вчера бросил!
Запахло чаем, вкусно, по-утреннему. Впрочем, сама Ольга
утром больше всего любила кофе, который, кроме нее, никто не пил.
Ну, она на работе выпьет!..
– Ма-ам, – жалобно провыл откуда-то Мишка, – а я не помню,
где его бросил…
– Я тем более не помню!
– Ну, мам…
Тут в привычную утреннюю семейную симфонию вступил Стас,
который тоже вечно все бросал и никогда ничего не мог найти.
– Никто не видел мои ключи?
– Никто не видел мой рюкзак?
Ольга разлила чай по кружкам – у Машки кружка с Винни-Пухом,
у Мишки с машинками, а у Стаса с грудастой и хвостатой русалкой, эту гадость
ему когда-то Митяй подарил. Ольга никак не могла от русалки избавиться, хотя и
ненавидела ее лютой ненавистью. Русалка на кружке призывно изгибалась, вид у
нее был на редкость распутный. Ольга повернула кружку так, чтобы не видеть
русалкину физиономию.
За табуретку, когда Ольга попыталась ее отодвинуть, что-то
зацепилось, поволоклось, Ольга дернула табуретку, но безрезультатно, и пришлось
лезть под стол.
– Мишка, иди сюда!
Ее прекрасный сын тут же явился – в пижамных штанах, которые
были ему коротковаты, кроме того, изрядно помяты. Сверху он был облачен в
отглаженный школьный пиджак и белоснежную рубашку.
Ольга, пятясь, вытащила из-под стола цветной детский рюкзак
и нос к носу столкнулась с сыном:
– О господи… На кого ты похож?
Не отрывая глаз от рюкзака, как если бы это была потерянная
и вновь обретенная драгоценность, Мишка умильно пробормотал:
– На папу…
– На папу!.. – Ольга сунула ему рюкзак. – Забирай и штаны не
забудь переодеть! А если будешь все бросать где попало, я тебя укушу. Стас, ты
нашел ключи?
Ее муж втиснулся в кухню, заняв сразу очень много места,
плюхнулся за стол и шумно отхлебнул из кружки с гадкой русалкой. Телевизор
бухтел невразумительно, и Стас, на ощупь нашарив пульт, прибавил громкость.
– …восемнадцатые лунные сутки. Сегодня следует обратить
особое внимание на нижние конечности, а также правое предплечье. Займитесь
спокойной работой по дому и избегайте отправляться в путешествия…
– Слышь, в путешествие сегодня не едем!
– Стас, ты нашел ключи?
– Не-а!..
Ольга выложила на тарелку порцию золотистого омлета, честно
поделенного на четыре части – две побольше и две поменьше. Полюбовалась немного
и пристроила рядышком со Стасовой еще одну, свою. Все равно поесть она не
успеет. На работе перехватит чего-нибудь, когда кофе станет пить!..
– Ешь, пока не остыло. Будешь все бросать где попало, я тебя
тоже укушу. – Примерившись, она легонько цапнула Стаса за ухо, и он
отстранился.
В этом не было ничего такого, но все же он… отстранился.
Впрочем, ей некогда было думать об этом.
– Миша, Маша, завтракать быстрее, а то опоздаем!
Машка деловито влезла на свой стул и потянулась к кружке,
заранее вытягивая губы дудочкой – ну, совершенно как папочка!.. Она была
розовощекая, плотная, вся как гриб-боровичок, и все время улыбалась.
В данный момент она не улыбалась, а, напротив, была
озабочена. Сосредоточенно подув на чай, Машка послюнила палец, влезла им в
сахарницу, пошуровала там, облизала палец и объявила:
– Мамочка, нам никак нельзя опоздать, я в первой паре!.. А
если мы опоздаем…
– Знаю, знаю. С медведем поставят Ленку Брыкину. Мишка, ну
ты где?
Раздалось бульканье, а потом невнятное:
– Зубья чищу.
– Не зубья, а зубы! Зубы чистят после еды! Давай быстрее!
Как полководец окидывает последним взглядом свой лагерь
перед тем, как помчаться с докладом в ставку, Ольга оглядела стол, сунула
пустые тарелки в раковину, отняла у Машки сахарницу, подвинула Стасу
пепельницу, глотнула из Мишкиной кружки остывшего чаю и побежала одеваться.
Да! Еще ключи найти!
В спальне все было вверх дном. Стас, конечно, постель убрать
не удосужился. Он не любил ежедневных и скучных домашних дел, и постепенно
Ольга поняла, что проще все делать самой, чем воевать по поводу незастеленной
кровати и пиджака, опять пристроенного на спинку стула вместо гардероба!
Иногда ее раздражало упорное нежелание мужа понять, что она
«работающая женщина», как нынче принято говорить на заседаниях различных
комитетов, призванных объяснить женщинам, как плохо они живут и как вскоре
заживут хорошо – при помощи комитетов, конечно!
Но – и Ольга это прекрасно понимала! – от ее раздражения
никогда и ничего не изменится. В раковине по-прежнему будет гора посуды, носки
по-прежнему будут валяться на ковре возле кровати, а джинсы будут засунуты
комом на полку с нижним бельем. Ничего не поделаешь.
Зато ее муж – не последний в городе человек, вот как!
Тут Ольга захохотала, кое-как расправила складки на
покрывале, пристроила подушки так, чтоб было красиво, затолкала под кровать
тапки, чтоб не лезли на глаза и не портили вид, но в то же время чтобы их было
легко достать.
Ольге нравилась ее квартирка – не слишком большая, но
уютная, хорошо продуманная, и ничего больше ей было не нужно. Она как будто
немного гордилась собой, когда думала – пусть у других особняки, дачи,
мансарды, мезонины, а у нас вот так, не слишком просторно, может, даже и
тесновато, но зато это наше собственное, родное, устроенное именно так, как нам
нравится!..
А у вас во дворцах как?.. Тоже уютно, как в наших сорока
метрах?
Иногда ей попадались на глаза всякие модные журнальчики, где
как раз писали про мезонины и мансарды, где предлагалось «оформить кухню в
минималистском стиле», и фотография этой самой кухни – на полу черный блестящий
мрамор, как возле мемориала павшим воинам, хромированные шесты, как в
стриптиз-клубе, а на шестах вместо девушек пристроены какие-то плетеные
металлические корзины. Еще непременно торшер с изогнутой, будто в судорогах,
ногой, а также стеклянный стол на металлических подставках. На столе непременно
бутылочка минеральной воды и диковинный треугольный стакан. И пустота, пустота
вокруг, и непонятно, как можно поселить людей в такой интерьер – никак нельзя,
ибо людям в нем нечего делать!
