Дети играли в «классики» у подъезда, скакали друг за другом
и вопили. У Мишки на спине прыгал рюкзак. Стас поморщился. Он не любил, когда
дети производили много шума или требовали забот. Вон у Ольги получается как-то
с ними ладить, а его, Стаса, – увольте!.. Умиляться он не умеет, да вроде бы и
нечему особенно. Дети как дети.
Проволоклась бабка Люба с первого этажа со своей тележкой,
небось на базар ее понесло с утра пораньше!
– Здорово, баб Люб!
– И тебе не хворать! – Баба Люба, расположенная поговорить,
приостановилась и кивнула на Стасовых отпрысков. – Детки-то как растут, это
боже ж мой что такое!
– Растут, баб Люб.
– Они растут, мы стареем, ох, бежит время, ох, бежит!..
– Бежит, баб Люб.
– А ты молодец, – сказала старуха и хитро ему подмигнула. –
Гоголем каким! Вот везет же некоторым бабам, которым такие мужики достаются! И
дети у тебя присмотренные, и всех-то ты возишь-развозишь, и машина у тебя самая
красивая в городе!
– Это точно, баб Люб!..
Машину свою Стас обожал, и бабкин комплимент был ему
приятен. А что тут такого? И правильно все! Вон вокруг одни «пятерки» да
«семерки» облезлые, да не «БМВ», а самые что ни на есть натуральные «Жигули»!
Редко-редко попадется «десятка», а уж у кого «пятнадцатая», тот, значит, полный
буржуй! А у него, у Стаса, машинка хоть и не новая, и до «БМВ» не дотягивает,
но все равно иностранная и вся чистенькая, ухоженная, полировкой вон как
блестит на осеннем солнышке. На такой не зазорно в самый что ни на есть богатый
газпромовский санаторий пожаловать, и все сразу увидят – барин приехал, не
кто-нибудь!
Ольга выскочила из подъезда, и бабка сразу же двинула свою
тележку, задерживаться дольше не пожелала.
Неодобрительно так двинула. Почему-то Ольгу в доме не очень
любили. Считали слишком образованной и еще гордячкой, что ли!.. А Стас считал –
нормальная баба его жена! Не без придури, конечно, но из нее эта самая придурь
не прет, как у некоторых. Понимающая, веселая, за детьми смотрит хорошо, в
мужнины дела не лезет, чего еще надо? В отпуск ехать? Ну, он-то, Стас, сам себе
голова и хозяин, не то что некоторые мужики – подкаблучники! С отпуском он
как-нибудь разберется!
Дети все продолжали скакать, и Стас на них прикрикнул:
– А ну, в машину, быстро!
Фары подмигнули, дверцы тихо щелкнули, открываясь, и Миша с
Машей друг за другом полезли на заднее сиденье.
– Здравствуйте, Любовь Андреевна!
Стас посмотрел по сторонам, никакой Любови Андреевны не
обнаружил и только потом сообразил, что это так его супруга бабу Любу
поприветствовала!
Вот черт возьми! И правда – дай только образованность свою
показать и культурность! Будет ею в нос тыкать к месту и не к месту. Может, и
правильно, что ее в доме не любят!
Да еще в карман полезла и нашла там, чего не надо было
находить!..
– Стас, почему-то соседка со мной не поздоровалась.
От раздражения он ответил резче, чем хотел:
– А тебе какое дело, поздоровалась она или не поздоровалась?
Ольга покосилась на него и пожала плечами.
Какое-то странное, дурацкое утро. Все наперекосяк. Это
потому, что сон приснился такой нескладный, нагонявший тоску.
Стас любовно тронул свою машину с места, выбрался на дорогу
и дал по газам. Он любил большие скорости и никогда не отказывал себе в
удовольствии погонять, тем более что все до одного гаишники в городе знали его
в лицо.
Водитель машины, приткнувшей чумазое рыльце за газетным
киоском, внимательно наблюдал за ними.
Он видел, как выскочили дети, как вышел Стас, как бабка
приостановилась, приткнула свою тележку, поправила платок и заговорила,
заговорила!.. Но не Стас и не бабка интересовали его. Он дождался, пока выйдет
Ольга, посмотрел, как она уселась на переднее сиденье, усмехнулся, когда Стас сделал
на повороте лихой пируэт.
Он проводил тормозные огни взглядом и неспешно двинулся с
места.
Первым пунктом в списке остановок числилась Мишкина школа.
Как только Стас притормозил, Мишка тут же распахнул свою дверь и стал деловито
выбираться.
Выбрался, нырнул обратно и стал тянуть рюкзак. Машка рюкзак
не давала, таким образом произошла минутная потасовка, которую Ольга
моментально остановила.
Она выскочила из машины, вытащила сына с заднего сиденья и
сунула рюкзак ему в руки.
Мишка стал совать руки в лямки. Лямки путались, и руки никак
в них не попадали, застревали. Ольга распутала лямки.
– Мишка, веди себя прилично. И не рассказывай папиных
анекдотов…
Сын неловко попрыгал, пристраивая рюкзак. Рукав куртки
задрался, и рука никак не просовывалась.
Стас подпевал приемнику и нетерпеливо посматривал в зеркало
заднего вида.
– Почему не рассказывать, мам? Все смеются…
– Все смеются, одна я плачу!
Мишка наконец пристроил рюкзак на спину и уже приготовился
бежать на школьный двор, где с визгом носились его собратья по несчастью, то
есть по учебе, конечно. Он даже шаг сделал, но остановился.
Мать сказала что-то такое, что никак нельзя было оставить
без внимания.
Ну да, конечно! Она сказала, что будет плакать!
– Мама, – Миша остановился и посмотрел на нее совершенно
серьезно. – Ты лучше не плачь. Ты тоже смейся.
Ольга послушно засмеялась:
– Ну, конечно…
Стас сказал: хватит разводить антимонии, – он все время
путал эти самые антимонии и антиномии, и они быстро попрощались.
Ольге всегда жалко было отпускать Мишку в школу, непонятно
почему, жалко, и все тут, и она проводила глазами спину сына с прыгающим на ней
рюкзаком.
– Оль, ну, поедем уже, а?!
Усаживаясь на переднее сиденье, Ольга заметила машину, вынырнувшую
из-под светофора.
Машина как машина, ничего особенного, и тем не менее Ольга
встревожилась.
Эту машину она знала, как свою собственную, и за несколько
последних дней успела изучить ее до мелочей.
Она взглянула на Стаса, но тот продолжал подсвистывать
приемнику и на Ольгины взгляды внимания не обратил.
Не буду говорить, решила она. Что тут особенного?! И так
утром чуть не поссорились, а тут еще эта машина дурацкая! Шут с ней совсем!..
