— А вы уверены, что это не пусковая ракетная установка? В обеих Дакотах их огромное количество.
— Местные парни говорят, что это не установка. Да и по описанию не похоже.
— Хорошо, не вешайте трубку. Я увеличила и приблизила изображение. Судя по последним данным, единственное, что находится к западу от города, похоже на тюремный лагерь. Пятнадцать домиков и более старое здание, два ряда по восемь строений. Плюс длинная прямая дорога, примерно в двух милях от него.
— Более старое здание похоже на дом?
— Сверху выглядит как самый обычный дом.
— Хорошо, но мне нужно больше.
— Вы хотите, чтобы я приехала в Южную Дакоту и отправилась взглянуть на него вместе с вами?
— Поскольку я тут застрял из-за снежной бури и мне совершенно нечего делать, это было бы просто замечательно. Но будет достаточно проверить документы. Они наверняка где-то имеются. Мне необходимо знать его размеры, цель и что оно собой представляет с точки зрения архитектуры.
— Позвоните мне ближе к концу рабочего дня.
Послышался щелчок, и голос исчез.
Было без пяти десять утра.
Осталось сорок два часа.
Глава 12
Адвокат припарковал машину на стоянке перед своим офисом и надел калоши. Он снял их снова, когда вошел в вестибюль здания, положил в пластиковый мешок для продуктов и вместе с портфелем понес к лифту. Секретарша, сидевшая в своей каморке перед его дверью, поздоровалась с ним, но он ей не ответил. Он еще не знал, доброе сегодня утро или нет. Просто протянул руку за письмами.
Их было восемь.
Три оказались самыми обычными внутриофисными сообщениями.
Четыре — вполне легальными юридическими письмами.
В последнем содержалась просьба встретиться в двенадцать часов дня с клиентом в тюрьме по очень срочному вопросу, имеющему отношение к делу номер 517713.
Некоторое время Ричер сидел один, затем вышел из комнаты и обнаружил Петерсона в пустом кабинете рядом с дверью в общий зал. В кабинете по центру теснились четыре стола, на стенах висели длинные горизонтальные доски для объявлений шириной примерно от уровня пояса и до головы. Петерсон прикреплял к ним вчерашние фотографии с места преступления. Мертвый парень, одетый во все черное. Снимки, сделанные с расстояния, крупный план. Снег на земле, на правом виске рана, нанесенная с огромной силой. Крови нет.
— Мы только что получили отчет патологоанатома, — сообщил ему Петерсон. — Уже не вызывает сомнений, что его убили не там, где обнаружили.
— Есть еще раны?
— Только синяки, полученные после смерти.
— В городе имеются неблагополучные районы?
— Некоторые хуже других.
— Вы проверили бары?
— А что там искать?
— Только что вымытые полы, подозрительные пятна…
— Ты думаешь, это была обычная драка в баре?
— В каком-нибудь не самом лучшем районе, но, вне всякого сомнения, не в зоне боевых действий.
— Почему?
— Что патологоанатом сказал про оружие?
— Круглое, довольно гладкое, возможно, обработанный на станке металл или дерево, может быть, водосточная труба или столбик от ограды.
— Ни то, ни другое, — возразил Ричер. — У столбиков от ограды и водосточных труб одинаковый диаметр, они слишком широкие, чтобы надежно взять в руку и хорошенько размахнуться. Я думаю, это бейсбольная бита. Найти биту зимой относительно непросто, поскольку они, как правило, лежат в подвалах, на чердаках или гаражах. Но иногда бармены держат их под стойками, чтобы очень быстро ими воспользоваться, если возникнет нужда. Не в благополучном районе, конечно. И не в зоне боевых действий, где, скорее всего, им потребовался бы пистолет.
Петерсон слушал его молча.
— Где любят выпивать охранники из тюрьмы? — спросил Ричер.
— Ты думаешь, это один из них?
— Чтобы станцевать танго, нужны двое. Тюремные охранники привыкли к дракам и буйству.
Петерсон помолчал секунду, потом спросил:
— Еще что-нибудь?
— Я ухожу, вернусь через некоторое время, — сказал Джек, покачав головой.
Сильный снегопад продолжался, и машина Петерсона на парковке превратилась в горбатый сугроб. Ричер надел капюшон полученной напрокат куртки и прошел мимо нее. Оказавшись на улице, он посмотрел направо, потом налево. Снег окутывал его плотным одеялом, забирался под капюшон, лип к волосам и ресницам, превратившись в холодную влагу, стекал по шее. Прямо напротив находилась городская площадь или городской парк, а чуть дальше расположились несколько зданий явно коммерческого назначения, но определить на таком расстоянии, да и еще в снегопад, что там такое, Ричер не смог. Впрочем, над крышей одного из них поднимался пар из вентиляционного отверстия, и Джек решил, что это либо прачечная, либо ресторан — иными словами, шансы получить поздний завтрак были пятьдесят на пятьдесят.
Ричер направился к нему через площадь, то и дело спотыкаясь и скользя по убранному снегу. Уши, нос и подбородок у него почти мгновенно онемели, руки он держал в карманах. Заведение, над которым поднимался пар, оказалось кофейней, и Ричер, войдя внутрь, обнаружил, что там не просто тепло, а по-настоящему жарко и влажно. Кафешка оказалась совсем маленькой — стойка и четыре стола, за одним из которых сидел Джей Нокс. Водитель автобуса, судя по количеству пустых тарелок, некоторое время назад съел солидный завтрак. Ричер подошел к нему и встал напротив, положив руку на стул и приготовившись его выдвинуть. Нокс отнесся к его появлению совершенно равнодушно; казалось, его мысли заняты чем-то другим, причем вид у него был довольно мрачный.
Ричер все равно сел и спросил:
— У тебя все в порядке?
— Меня поселили в одном доме.
— И что?
— Наверное, они вполне ничего себе.
— Но ты пришел сюда, чтобы посидеть и хорошенько позавтракать в одиночестве.
— Я не люблю навязываться.
— Они что, не предложили тебе завтрак?
— Понимаешь, они мне не особенно нравятся. А тебя где разместили? — спросил Нокс, когда Ричер ничего не сказал.
— У копа, который эвакуировал автобус.
— Тогда что ты здесь делаешь? Разве тебя не накормили?
— Есть какие-то новости? — вместо ответа спросил Ричер.
— Сегодня утром прибыли машины техпомощи и убрали автобус с автострады. Они вызвали замену из Миннеаполиса. Он приедет сразу, как только закончится снегопад.
— Совсем неплохо.
— Если не считать того, что автобус будет со своим водителем и мне до Сиэтла придется ехать пассажиром. А заплатят только до четырех часов вчерашнего дня.
