— Около двадцати ярдов.
— В окно?
— Да, из ресторана.
— А стекло было чистым, не запотевшим?
— Да, оно было прозрачным.
— И между вами не было никаких препятствий?
— Нет.
— Погода?
— Стоял ясный солнечный день.
— Время?
— Середина вечера.
— Была ли площадка освещена?
— Да, и очень ярко.
— У вас хорошее зрение?
— Я немного страдаю от дальнозоркости. Для чтения иногда надеваю очки. Но только для чтения.
— Что представлял собой товар?
— Кирпичи белого порошка, плотно запечатанные в вощеную бумагу. Бумага слегка пожелтела от времени. На бумаге карандашом нарисована картинка — корона с тремя зубцами, и на каждом зубце по кружочку, очевидно, он изображал драгоценный камень.
— И вы все это разглядели с расстояния в двадцать ярдов?
— Таковы преимущества дальнозоркости. К тому же рисунок был довольно крупным.
— И у вас нет никаких сомнений? Возможных вариантов, пробелов или догадок?
— Ни малейших.
— Я думаю, что из вас получится превосходный свидетель.
Миссис Солтер принесла ленч на стол. Она сделала салат в деревянной миске. Миска потемнела от времени и масла, салат был из листьев и разных овощей, к которым она добавила тунца из консервной банки и яйца, сваренные вкрутую, все еще теплые. У Джанет Солтер были маленькие руки, бледная тонкая кожа, аккуратно подстриженные ногти. Она совсем не носила драгоценностей.
— Сколько посетителей находилось в ресторане в это время? — спросил Ричер.
— Пять плюс официантка.
— А кто-нибудь еще видел, что происходит?
— Думаю, все видели.
— Но?
— Потом они сделали вид, что смотрели в другую сторону. Тех, кто живет к западу от города, хорошо здесь знают и боятся. Уже одно то, что они не похожи на других, пугает местных жителей и вызывает у них постоянную тревогу. На практике они не причиняют нам вреда. Мы сосуществуем в условиях «холодного нейтралитета». Однако я не стану отрицать присутствие скрытой угрозы.
— Вы помните армейскую базу, которую там строили? — спросил Ричер.
Джанет Солтер покачала головой:
— Шеф Холланд и мистер Петерсон множество раз задавали мне этот вопрос. Но мне известно не больше, чем им. Когда лагерь строился, я уезжала учиться в университет.
— Говорят, базу строили несколько месяцев. Дольше, чем один семестр. Неужели вы ничего не слышали, когда вернулись в город?
— Я училась за морем. И поездки стоили дорого. Я не возвращалась домой на каникулы. Более того, я отсутствовала тридцать лет.
— А где именно вы учились?
— В Оксфордском университете, в Англии.
Ричер промолчал.
— Я вас удивила? — спросила Джанет Солтер.
Ричер пожал плечами:
— Петерсон сказал, что вы были учителем и библиотекарем, и я решил, что вы закончили американский университет.
— Мистер Петерсон, как и всякий уроженец Южной Дакоты, испытывает отвращение ко всему возвышенному. Так или иначе, но он совершенно прав. Я была учительницей и библиотекарем, преподавала библиотечную науку в Оксфорде, потом помогала управлять Бодлианской
[6]
библиотекой, а когда вернулась в Соединенные Штаты, руководила библиотекой Йельского университета. После выхода на пенсию вернулась домой в Болтон.
— Какова ваша любимая книга?
— Такой нет. А ваша?
— И у меня такой книги нет.
— Мне все известно о кризисном плане в тюрьме, — сказала Джанет Солтер.
— Мне сказали, что он ни разу не приводился в действие.
— Однако можно себе представить — в особенности с учетом всех обстоятельств, — что рано или поздно это произойдет.
Платон пропустил ленч, что было для него редкостью. Обычно он любил ритуал, состоящий из трех блюд. Его персонал вовремя все приготовил, но Платон так и не пришел. Вместо этого он быстро шагал по извилистой дорожке, ведущей вдоль кустарника, по своим владениям и разговаривал по сотовому телефону. Его рубашка потемнела от пота.
Его человек в УБН делал обычную проверку расшифровок записей подслушанных разговоров и позвонил, чтобы его предупредить. Платон не любил таких предупреждений. Он любил решения, а не проблемы. Его человек в УБН это хорошо знал и уже успел связаться с коллегой. Предотвратить арест злополучного русского было невозможно, но оставался шанс притормозить процесс и сначала провести сделку, чтобы деньги благополучно растворились в воздухе, а Платон разбогател и не пострадал. Всего лишь за стоимость четырехлетнего обучения в колледже. У коллеги имелся шестнадцатилетний сын и полное отсутствие сбережений. Платон спросил, сколько стоит колледж, и, следует отметить, что ответ его слегка шокировал. За такие деньги можно было купить вполне приличный автомобиль.
Теперь у Платона осталась всего одна нерешенная проблема. База в Южной Дакоте имела многоцелевое назначение. Большую часть содержимого можно было продать, но не всё. Сначала кое-что требовалось вывезти, как при продаже дома — ты оставляешь плиту, но забираешь диван.
Платон никому не верил. Как правило, такая стратегия помогала, но иногда возникали дополнительные трудности. Как сейчас. Кого он мог попросить упаковать все необходимое и организовать пересылку? Он не мог обратиться в «Эллайд вэн лайнз»
[7]
. Как и в «Федерал экспресс»
[8]
или ЕСД
[9]
.
Платону пришлось признать очевидный вывод: если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам.
Джанет Солтер погладила воздух, призывая Ричера оставаться на месте, и начала убирать со стола.
— Что вам известно о метамфетамине? — спросила она.
— Вероятно, гораздо меньше, чем вам, — ответил Ричер.
— Но я совсем не такая девушка.
— Но вы именно такой библиотекарь. Уверен, что вы тщательно изучили данный предмет.
— Сначала вы.
— Я служил в армии.
— И что из этого следует?
— Некоторые ситуации и операции требуют состояния, которое инструкции описывают, как бдительность, сосредоточенность, высокая мотивация, ясность мышления, на длительные промежутки времени. Врачи выдают для этих целей самые разные таблетки. Когда я работал, использовали чистый «мет», но с тех пор прошло больше десяти лет.
