— Я член Политбюро подушконерии, — улыбнулась Снегурочка. Сашенька видела, ее дочери льстило то, что она оказалась в центре всеобщего внимания. — Да здравствует подушконизм!
Сашенька чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, когда она с ужасом ожидала реакции Сталина.
Воцарилось долгое молчание. Берия усмехнулся, Мендель нахмурился. Сталин сдвинул брови и обвел комнату серьезным взглядом желтых глаз.
— Полагаю, поскольку разбудил ее именно я, — медленно проговорил он, — мы должны позволить этой маленькой красавице еще немного поиграть и попеть с нами, но если твои родители настаивают, чтобы ты шла спать…
Сашенька покачала головой. Сталин поднял палец.
— Постановляю: первое — партия признает, что подушконизм не является уклоном. Второе. Если тебе позволят остаться, будешь сидеть у меня на коленях и рассказывать о подушконизме! Третье. Ты пойдешь спать, когда скажет мама. Согласна, юный товарищ Снегурочка-Подушка? Снегурочка кивнула и вперила в Сталина свои проницательные голубые глаза.
— Я тебя знаю, — сказала она, тыча в гостя пальцем.
Сашенька опять вздрогнула.
Сталин промолчал, ожидая продолжения.
— Ты висишь на картине в «красном уголке», — продолжала Снегурочка. — Картина приехала на обед.
Все засмеялись, Сашенька с Ваней с заметным облегчением.
Сталин сел за стол и распахнул объятья. Сашенька, испытывая боязнь, что дочь может отказать Сталину, сама посадила ее к генсеку на колени, но той больше хотелось танцевать с подушкой. Снова затянули песни.
После первой Сталин спустил Снегурочку с колен, поцеловал ее в лоб, и девочка поспешила к матери.
— Скажи «спокойной ночи» и «спасибо» товарищу Сталину, — сказала Сашенька, крепко обнимая дочь.
— Спокойной ночи, товарищ Подушка, — сказала Снегурочка, размахивая своей розовой подушкой.
— Извините, товарищ Сталин…
— Нет-нет. Это был пункт первый! — засмеялся Сталин. — Спокойной ночи, товарищ Подушка.
Сашенька повела дочь прочь из комнаты.
— Товарищ Сталин, вы так прекрасно ладите с детьми. Она запомнит эту встречу на всю жизнь. Не могу найти слов, чтобы поблагодарить вас за доброту и снисходительность к Снегурочке. — Со вздохом облегчения она уложила дочь в кровать, и девочка тут же уснула.
Когда Сашенька вернулась в гостиную, она что-то несла. Сталин взглянул на ее руки.
— Товарищ Сталин, примите это в знак нашей благодарности за ту честь, которую вы оказали, приехав к нам в гости, и в знак огромной благодарности за ваше терпение по отношению к нашей дочери. Позвольте подарить свитер для вашей дочери Светланы.
— Она протянула ему кашемировый свитер, как раз впору тринадцатилетней Светлане Сталиной.
— Откуда он? — холодно поинтересовался Сталин.
Сашенька сглотнула. Свитер был привезен из Парижа. Что же ей ответить?
— Он привезен из-за границы, товарищ Сталин. Я очень горжусь продукцией нашей советской промышленности, которая намного лучше любых заграничных товаров, но это всего лишь свитер.
— Лично для себя я бы ничего не взял, — ответил Сталин, — но поскольку именно Светлана руководит страной, я приму этот подарок для нее.
Все засмеялись; Сталин встал.
— Ладно, кто едет в кино? Хочу еще раз посмотреть фильм «Волга-Волга».
Оказалось, почти все, за исключением Сашеньки, которая обязана была присматривать за детьми, и товарища Менделя, который сказал, что слишком устал и плохо себя чувствует, чтобы ехать в кино. Мужчины погрузились в машины и отправились назад в Москву, в кинозал Большого Кремлевского дворца. Сталин поцеловал Сашеньке руку и снова отпустил комплимент ее платью. Оказавшись на улице, он принюхался:
— Это розы пахнут? Вы выращиваете розы. И жасмин. Я люблю розы. — Потом, тяжело ступая в окружении важных грузин и юношей в белых костюмах, он направился к ожидающим автомобилям.
Игнатишвили распахнул для него дверцу.
Ваня, взобравшись в одну из машин, помахал жене на прощание, воодушевившись, что его впервые взяли в свиту генсека.
— Я скоро вернусь, дорогая! — выкрикнул он.
Берия поцеловал ее в губы своими мясистыми, налитыми кровью губами.
— Вы ему нравитесь, — произнес Берия с сильным мингрельским акцентом. — Прекрасный прием. Хозяин знает толк в женщинах. Вы и мой типаж тоже!
Последним ушел Сатинов, оглядевшись вокруг, чтобы удостовериться, что начальство расселось по машинам.
Хлопнули двери, взвизгнули тормоза, облака выхлопных газов и пыли поднялись над залитым лунным светом садом, взревели двигатели «бьюиков» и ЗИСов, водители ударили по газам, машины пошли юзом.
— Ух, Сашенька! — вздохнул он. — Да здравствует подушконизм! Поцелуй девочку за меня, маленькую волшебницу!
Сашенька устало поцеловала Сатинова на прощанье. Потом он запрыгнул в последнюю машину и унесся прочь.
Молодые люди в белых костюмах куда-то исчезли.
Оставшись одна на веранде, Сашенька посмотрела на небо. Начинало светать. Неужели ей все это приснилось? Сашенька пошла в дом, заглянула в детскую.
Карло спал без задних ног, но он сбросил с себя пижаму и лежал совсем голенький в ногах кровати.
На его теле еще остался младенческий пушок, и он прижимал к себе плюшевого кролика. Сашенька покачала головой и поцеловала его атласный лобик.
Снегурочка спала как ангелочек в розовой спальне, ее руки разметались по подушке, которая лежала у нее под головой. Ее благословленная подушка-думка покоилась у нее на голой груди.
Сашенька улыбнулась. Даже товарищу Сталину понравилась Подушка. Какая странная ночь!
8
Сталин сидел на среднем сиденье — между передним и задним — нового ЗИСа. На заднем расположились Берия с Игнатишвили, рядом с водителем — начальник охраны Власик. Остальные в других машинах.
— Товарищ Сальков, в Кремль, пожалуйста, — велел Сталин.
Он знал имена, социальное происхождение и семейное положение всех своих телохранителей и водителей, всегда был вежлив с ними. Они отвечали ему собачьей преданностью. — Поедем по Арбату.
— Слушаюсь, товарищ Сталин, — ответил водитель.
Сталин закурил трубку.
Они промчались по проспекту, вдоль берез и елей, выехали на Можайское шоссе, свернули на Дорогомилово.
— Сашенька — хорошая советская женщина, — спустя какое-то время сказал он Берии. — Как думаешь, Лаврентий? И Палицын хороший работник.
— Согласен, — ответил Берия.
Машины сопровождения уже были на Бородинском мосту — каменные возвышения, колоннады и обелиски, — подъезжали к Смоленской площади.
