Сашенька воспользовалась моментом и ушла, взяв с собой портфель и свою дамскую сумочку. Вот так. Дети даже не заметили. Только что она была матерью в окружении детей, и раз — уже ушла. Это как прыжок с самолета: секунда, которая решает в жизни все.
Спускаясь по вычурной деревянной лестнице, Сашенька не видела ступенек, потому что соленые слезы застили ей глаза.
Но все ее чувства обострились, когда она вошла в вестибюль. Охранники замолчали, едва она к ним приблизилась, вахтер с притворным энтузиазмом мел стоянку автомобилей. Проходя мимо секретаря ЦК товарища Андреева и его жены, замнаркома Доры Хазан, которые направлялись к своему ЗИСу, она встретилась с ними взглядами, но те смотрели сквозь нее. Вероятно, они как раз направлялись в коридоры Кремля, на встречу с товарищем Сталиным, товарищем Молотовым, товарищем Ворошиловым, в страну живых. Их пути уже, скорее всего, никогда больше не пересекутся.
Она приветливо махнула охране.
Один из охранников помахал ей в ответ, но другой его одернул.
Она пошла на работу.
Фонари и цветы Александровского сада, экипажи и лошади, пыль и гул этих новых строящихся зданий, вереница юных пионеров, напевающих веселые песни, — ничего из этого она не видела.
Тротуар больше не казался прочным. Она парила в воздухе, потому что ее туфли, ноги и кости стали невесомыми. В крови бурлил адреналин и крепкий кофе, который она пила всю ночь.
Внезапно она почувствовала непреодолимое желание побежать назад и опять расцеловать детей.
Желание было настолько сильным, что ее мышцы напряглись и пришли в движение, но она взяла себя в руки. Действуй по плану! Ради детей. Любая неосмотрительность, любое проявление глупой сентиментальности может все разрушить.
Сердце учащенно забилось, зрение и чувства обострились. На улице она заметила следивших за ней вахтеров, они делали вид, что метут двор.
Милиционеры на углу Грановского перешептывались. У Сашеньки в руках были портфель и маленькая сумочка.
Она остановилась на углу и оглянулась. Как раз вовремя. Ее свекровь со свекром вышли на улицу.
Ванина мать размахивала своей обычной холщовой сумкой, но на этот раз никто из дворовых кумушек с ней не поздоровался. Ванин отец посмотрел на невестку, но и виду не подал, что узнал.
Под ручку с мужем Ванина мать похромала по улице, дымя папиросой, в противоположную от невестки сторону.
Сашенька свернула за угол, миновала Кремль, гостиницу «Националь», повернула на улицу Горького. Она знала, что в это время Каролина спускается по лестнице, чтобы повести детей на прогулку. Как обычно.
Она поведет их в том же направлении, куда скрылись Ванины родители, — налево.
Охрана на Грановского бесстрастно проводит их взглядом: кому до них есть дело? НКВД интересуют их родители. Кроме того, приказа пока не поступало. Пока.
Сашенька задержалась у «Националя». Она надеялась, что Каролина с детьми встретятся с бабушкой и дедом, те передадут им крохотный холщовый чемодан.
Чемодан Снегурочки. План состоял в том, чтобы вынести вещи детей так, чтобы охрана не заметила.
Дети остались с дедушкой и бабушкой. Каролина повернула направо, на улицу Горького, которую как раз собралась переходить Сашенька.
Они поздоровались.
— Выпьем кофе?
— Разумеется.
Они вошли в «Националь» и заказали по чашечке кофе. Сашенька старалась держать себя в руках в этот непростой момент, соблюдать конспирацию, но ей было так плохо, охватило такое отчаяние, что в горле стоял ком, в животе бурлило, — совсем как в тот день, когда Лала впервые привезла ее в Смольный, а ей захотелось кинуться следом за ушедшей гувернанткой.
Обезумев от ужаса, она бросилась прочь от классных дам и понеслась по коридорам Смольного, толкнула учительницу, выбежала к воротам, где увидела Лалу, которая ее и успокоила. Сейчас ее охватило то же безумие. Но Каролина, худая, с равнодушным лицом, отхлебнула кофе, быстро поцеловала Сашеньку и поспешила прочь, бросив на нее прощальный взгляд и унося чемоданчик Карло, где лежали зимние вещи, белье, мыло, зубная щетка, три плюшевых кролика.
Сашенька прокрутила в голове содержимое чемодана: они ничего не забыли? А печенье Карло?
В дверях кафе Каролина еще раз обернулась. Они с Сашенькой обменялись умоляющими напряженными взглядами, в которых читались любовь, благодарность, печаль. Потом Каролина вздернула подбородок и ушла. Их план заработал. Ваня через Разума подал сигнал, теперь она должна действовать.
Как предложил Сатинов, как договорились Сашенька с Каролиной.
Сашенька смотрела в спину няне с глухой неистовой завистью. Как безногий чувствует ампутированную ногу, так и она чувствовала, как ее бестелесная оболочка бежит за ней, а тело продолжает сидеть в кафе. Потом ее тело сжалось, вздрогнуло и в самом деле начало двигаться.
Она встала и побежала за Каролиной, бросив на стол несколько монет за кофе. Сашенька бежала, на лбу выступил пот, в груди бешено колотилось сердце, как будто ее вот-вот хватит удар, она почти летела, слезы застилали глаза, как капли дождя ветровое стекло.
Она бежала по улице. Оглянулась направо, налево.
Каролины уже не было видно. Господи, она просто должна еще хотя бы раз увидеть своих детей!
Рыдания, что рвались из горла, превратились в дикий вой, она еще никогда в жизни такого не слышала.
Сашенька бросилась на улицу.
И увидала их. Вдалеке остановился трамвай, посыпались искры. Снегурочка забралась на нижнюю ступеньку, размахивая своей розовой подушкой и смеясь; Сашенька ясно могла разглядеть ее красивый широкий белый лоб и светленькие кудряшки. В левой руке у Каролины были две сумки, правой она придерживала Карло, который дурачился, делая вид, что марширует под песню.
Он тянул няню за рукав.
— Каролина, Каролина, хочешь, я тебе что-то скажу? — Сашенька догадалась, что он говорит, но Каролина уже сама взобралась по ступенькам. За ними в трамвай вскочили два красноармейца с папиросами в зубах.
— Постойте! Каролина! Карло! Снегурочка! — Сашенька почти кричала.
Каролина выглянула в маленькое окошко. Сашеньке были видны лишь макушки детских головок: взъерошенная русая Карло и белокурые локоны Снегурочки, отливающие золотом в ярком солнечном свете. Сашенька побежала. Она все испортит. Чекисты увидят ее и поймут, что она тайно вывозит детей, ее арестуют как шпионку, детей отправят в коммуну имени Дзержинского, расстреляют. Но Сашенька была над собой не властна, она неслась вперед, столкнулась с пожилой женщиной, чья сумка порвалась, и на асфальт высыпался картофель. Сашенька продолжала бежать, по щекам текли слезы. Трамвай, рассыпая вокруг снопы искр, тронулся. Двери закрылись. Он стал набирать скорость. Сашенька догоняла и снова их увидела: Каролина помогала детям устроиться на сиденье у окна. Секундное видение затуманенных голубых глаз и молочно-белого лобика Снегурочки, карие глаза Карло — и они умчались прочь.
