Глядя на американскую семью, которая казалась вполне счастливой и довольной своим крошечным мирком на четверых, София снова почувствовала щемящую тоску по собственным детям.
По площади гулял обжигающе-холодный ветер, от которого слезились глаза. София часто заморгала, испугавшись, как бы у нее не потекла тушь. Подняв воротник пальто, она повернулась спиной к ветру. У бокового входа во дворец стоял фургон поставщик продуктов питания, Haagsche Voedsel Dienst, S.A.
[16]
Хорошо, мысленно одобрила София, это лучший поставщик в городе. Сегодня, похоже, эта фирма работает допоздна. Облаченные в белое официанты сновали туда-сюда, закатывая тяжелые тележки с провизией через служебный вход и яростно переговариваясь друг с другом.
К тому моменту, как София достигла гардероба, она совсем продрогла. В мире было мало мест, которые могли бы сравниться по холоду с зимней Гаагой. Город располагается ниже уровня моря, он стоит на земле, отвоеванной у Северного моря и огороженной дамбами. Во время снежной бури кажется, будто природа пытается забрать обратно то, что принадлежит ей по праву. Порывы ветра, подобно ударам ножа, пробирали до костей. В Гааге есть поговорка: сможешь выстоять в буран — никакие жизненные трудности тебе не страшны.
Неохотно женщина стянула свои перчатки из мягкой оленьей кожи и вместе с пальто передала работнику гардероба, принимая свой номерок — 47 — и пряча его в карман платья. Разгладив руками невидимые складки на своем платье, София развернулась, намереваясь направиться к входу, и тут заметила, что на нее со смешанным чувством зависти и восхищения смотрит жена атташе.
София провела большую часть дня, готовясь к торжеству. На ней были платье и туфли, которые по стоимости могли сравниться с целым мебельным гарнитуром. Платье превосходно на ней сидело. В колледже София была пловчихой на длинные дистанции и до сих пор принимала участие в соревнованиях среди профессионалов, чтобы поддерживать хорошую форму. Каждый волосок в ее гладко зачесанной назад прическе лежал строго на своем месте. Бижу, ее стилист, заверила ее, что она выглядит как Грейс Келли в зрелые годы. Это был достойный комплимент. Вращаясь в высших кругах, приходится много внимания уделять собственной внешности и умению держать себя. Другими словами, играть на публику.
София улыбнулась жене атташе, усматривая в ситуации глубокую иронию. «Не нужно завидовать мне, — хотелось ей сказать. — С вами ваша семья. Чего еще можно желать?»
Миновав рамку металлоискателя, София без сопровождения прошествовала по открытому, украшенному колоннадой портику к главному бальному залу и остановилась на пороге, где вместе с переминающимися с ноги на ногу прочими гостями стала ожидать, когда ее представят.
Встав на цыпочки и вытягивая шею, София осматривалась вокруг. По долгу службы большую часть времени она проводила в высотном, выполненном из стекла и металла здании Международного суда и успела забыть о романтических идеалах, приведших ее карьеру к моменту наивысшего торжества. Но здесь, в богато украшенном дворце, выстроенном на деньги Эндрю Карнеги, не скупившегося на расходы, женщина вспомнила, что о такой работе, как у нее, многие люди могут только мечтать. Она почувствовала себя настоящей Золушкой, правда без принца.
Мажордом в великолепной парадной ливрее склонился над ней, чтобы взглянуть на ее удостоверение личности. В ухе его виднелся крошечный шарик переговорного устройства, от которого отходил спиральный провод.
— Сопровождает ли вас кто-то, madame?
— Нет, — ответила София, — я одна.
При такой работе, как у нее, времени на поиски принца совершенно не оставалось.
— Madame Sophie Lindstrom Bellamy, — громко провозгласил мажордом, — au Canada et aux Etats-Unis.
Из Канады и Соединенных Штатов — у нее двойное гражданство благодаря матери-канадке и отцу-американцу. Несмотря на то что Америка не входит в состав Международного суда, остальной мир сошелся во мнении, что именно эта страна станет отличным посредником в делах, касающихся преследования военных преступников, и София, работающая в суде, знала, что США справляются с возложенными на них функциями. Изобразив на лице улыбку для фотографов, женщина вошла в бальный зал, сияющий в свете настенных и свешивающихся с потолка светильников. То и дело раздавались слова приветствия. Несмотря на оказанный ей теплый прием, София понимала, что сегодняшний вечер, как и многие другие важные события в своей жизни, ей придется встречать в полном одиночестве.
Она отогнала эту мысль с помощью бокала шампанского, взятого с подноса высокого нескладного официанта. София решила, что не станет портить себе вечер сожалениями и переоценкой собственного поведения. В конце концов, не каждый день доводится увидеть настоящую королеву и получить медаль за освобождение нации.
Гаага является королевским городом, местом, где заседает голландский парламент. В выполнении своих обязанностей королева Беатрикс неутомима. Британская королевская семья может сколько угодно пятнать себя скандалами, а монаршая династия Оранских-Нассау по праву гордится королевой, которая работает так же усердно, как и любой получающий жалованье простой служащий. Работники службы безопасности в штатском незаметно патрулировали комнату, внимательно всматриваясь в пеструю толпу гостей. Команда подобралась разношерстная: здесь была женщина с повязанным на голове шарфом, одетая в ярко-красное платье на бретелях, и еще одна, облаченная в кимоно, несколько мужчин в разноцветных дашики — мужских рубашках в африканском стиле, — а также европейцы в строгих костюмах и вечерних платьях. На мгновение София почувствовала себя живой и полной сил, забыв о том, что творится в ее семье. Она слушала заразительно-радостное пение детского хора, чьи высокие голоса заполняли большое помещение. Ребята были одеты в накрахмаленные школьные формы и улыбались щербатыми улыбками.
Зазвучали Il Est Ne, Le Divin Enfant и Ça Bergers
[17]
— традиционные гимны, исполняемые на Богоявление, — а также национальные танцевальные мелодии и горловые церемониальные песнопения.
Хор затянул Impuku Nekati
[18]
, песнь, рассказывающую и показывающую охоту кота на мышь. Они еще сохраняли способность петь, эти дети, которых война оставила сиротами. Софии отчаянно хотелось забрать их всех с собой. Лица некоторых из ребят были ей уже знакомы, так как несколькими днями ранее они приносили цветы юристам, защищавшим их интересы в суде.
Борьба за прекращение транснациональных преступлений против детей потребовала от Софии колоссального количества времени и усилий, и самую дорогую цену за это приходилось платить ее собственным детям. Сколько школьных спектаклей с участием Дэзи и Макса она пропустила из-за работы? Пели ли ее сын и дочь с такой же радостью и воодушевлением, или глаза их затуманивались печалью, когда они в очередной раз не находили свою маму в зрительном зале? Боже всемогущий, как же София хотелось, чтобы Макс и Дэзи находились сейчас рядом с ней и могли видеть плоды ее усилий и жертвы, возложенные на алтарь работы! Возможно, тогда они сумели бы понять и простить ее.
