— Я не удивлена, — призналась София. Грег безропотно посещал вместе с Дэзи курсы для будущих матерей, намереваясь поддерживать дочь в этот важнейший для нее период жизни. — Расскажи мне подробности. Ты никогда не хотела, чтобы твоим помощником в родах была я?
Девушка нахмурилась:
— Но ты же была за границей. Я знала, что ты не сможешь все бросить и шесть недель ходить на занятия вместе со мной.
— Ты знала?
— Ну, предполагала. Ведь ты бы этого не сделала, правда, мам? Или все же сделала бы?
София отвела взгляд, полностью сосредоточив внимание на капле воды, упавшей на оконное стекло с сосульки. Она упрямо дожидалась, пока капелька не скатится вниз.
— Я правда не знаю, — призналась она. — Как жаль, что ты не обратилась ко мне тогда.
Теперь София смотрела на последнюю в альбоме фотографию, на которой она и Грег неловко стояли с двух сторон от Дэзи, держащей на руках малыша. Женщина вдруг испугалась, что ее дочь так и не усвоила у своих родителей главный в жизни урок — всепобеждающую силу любви.
София захлопнула альбом.
— Как бы мне хотелось, чтобы эти фотографии рассказывали совсем другую историю. Я прежде не понимала… не понимала, что ты все замечаешь, что наши проблемы проецируются и на тебя тоже. Ты ведь все знала, да? С первой минуты?
— Ну да.
— Мне очень жаль. Как бы я хотела, чтобы твои воспоминания были иными…
— Мне важны любые воспоминания, мам, и хорошие, и плохие. Почему бы и нет?
София обняла дочь и прикрыла глаза. Хотя сейчас они обе были взрослыми женщинами, София почувствовала, как годы несутся вспять. Она снова видела Дэзи сначала хрупким новорожденным младенцем, потом смеющейся маленькой девочкой, которая незаметно превратилась в независимую девушку.
— Я тоже помню все до мельчайших деталей, — прошептала София. — Каждую минуту.
Отступив на шаг, Дэзи улыбнулась:
— Я сейчас подумала о том дне. Мы тогда провели с тобой вместе очень много времени, чего не случалось с тех пор, как я училась в восьмом классе.
Это признание дочери было и горьким, и сладким одновременно.
— Ты что же, высчитывала?
— Просто обратила внимание. Но я всегда гордилась тобой. И Макс тоже, хотя мы не всегда демонстрировали свои чувства. Мы оба отлично понимали, что работать в Международном суде гораздо важнее, чем состоять в каком-нибудь дурацком школьном комитете.
— Но я так мало уделяла вам внимания.
— Нас с Максом постоянно окружали люди. Не волками же мы воспитывались!
— Ненавижу свои постоянные отлучки! Как жаль, что я не разделяла с вами каждый день жизни. Возможно, если бы я это делала, для тебя все сложилось бы по-иному.
— Мам, послушай. Мои ошибки — это только мои ошибки, а не твои, или папины, или чьи-нибудь еще. — Девушка сняла куртку и повесила ее на спинку стула. — Похоже, ты недостаточно занята.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе нужно еще чем-то заняться, и тогда у тебя не останется времени, чтобы волноваться по пустякам. Твой переезд сюда можно сравнить с замедлением автомобиля, который до этого несся на бешеной скорости.
— В этом-то все и дело.
— Ты могла бы заниматься и еще чем-то помимо заботы обо мне и Максе. Ты же адвокат, так?
— Я не практикую.
— Но могла бы, если бы захотела.
— И что ты предлагаешь?
— Я хочу, чтобы ты была счастлива в Авалоне. Ну и конечно же я хочу, чтобы ты осталась здесь жить. Выполняя работу, которая тебе по душе, ты почувствуешь себя счастливой.
— Я счастлива…
— Когда помогаешь другим людям, а не только мне. Я не хочу становиться твоей единственной заботой. Позвони дяде Филиппу.
Филипп — это брат Грега.
— Зачем, ради всего святого, мне это делать?
— Он волонтер в торговой палате и знает практически всех в городе. Он может познакомить тебя с полезными людьми, другими адвокатами, например, или еще кем.
— Ты удивительная дочь, Дэзи.
— Да, я такая. А теперь идем в гостиную, чтобы поздороваться с моими друзьями. — Тут Дэзи понизила голос. — Встреча Сонет и Зака прошла очень неловко. Но я повела себя в духе Софии Беллами.
— Это как?
— Дипломатично. Хотела их помирить. Сонет заявила, что не желает видеть Зака, но уже на вокзале я убедила их пообщаться. Ну или, по крайней мере, вести себя так, будто ничего особенного не произошло.
Из гостиной доносились голоса. София промокнула лицо бумажным платочком и достала пудреницу, чтобы проверить макияж. В последнее время она почти не пользовалась косметикой, поэтому слезы не могли причинить большого вреда ее внешности. Захлопнув пудреницу, женщина отправилась за дочерью в соседнюю комнату. Сонет держала Чарли на коленях.
— Привет, Сонет! — воскликнула София, широко улыбаясь. — Рада снова видеть тебя.
— Спасибо. Мне тоже очень приятно снова с вами встретиться.
Девушка легонько подбрасывала малыша на коленях, будто он скачет на лошадке. Это избавило их обеих от необходимости пожать друг другу руки или обняться. София не имела ничего против Сонет. В действительности она восхищалась этой умной и амбициозной девушкой, сумевшей поступить в престижный колледж. Неловкость ситуации заключалась только в том, что Сонет — дочь Нины Романо. Дочь Нины Романо — Беллами.Также Сонет стала сводной сестрой Дэзи и Макса и тетей Чарли. Благодаря всему этому Сонет надолго — возможно, навсегда — задержится в жизни Дэзи.
От матери Сонет унаследовала яркую итальяно-американскую внешность. Ее отец, военный полковник, был афроамериканцем, поэтому девушка могла похвастаться нежной, карамельного цвета кожей, темно-карими глазами и непослушными кудрями. Была ли она слишком совершенной? Софии показалось, что девушка похудела, а ее прекрасная кожа как бы натянулась на скулах. Она явно выглядела старше своих лет и была словно отягощена грузом проблем.
— Ты рада снова оказаться в Авалоне?
Призрак груза проблем испарился, уступив место улыбке.
— Ни за что на свете не пропустила бы Зимний карнавал. Это важное событие для городка.
— Так мне говорили.
— Мам, познакомься с Заком Олгером, — объявила Дэзи, жестом указывая на парня.
— София, — представилась женщина, протягивая руку спокойному молодому человеку, обладателю невероятно светлых волос.
— Мадам, рад познакомиться, — сказал он, вскакивая на ноги.
У Зака была очень примечательная внешность. Он был бледным с ног до головы, вплоть до корней ресниц, и держался необычайно серьезно. Дэзи рассказывала о нем матери. Отец Зака, Мэттью Олгер, расхищал средства городского бюджета, чтобы играть в азартные игры в Интернете. Зак, имея искаженное представление о сыновнем долге, в свою очередь пытался покрыть отца, подворовывая в пекарне, где он тогда работал. Парень подставлял самого себя, пытаясь выгородить отца. София отлично его понимала, потому что и сама поступала схожим образом, хотя и не так прямо или безрассудно. Но и она пожертвовала собственными мечтами ради блага родителей.
