— Гм, — сказал Булле, встал и пошел в ванную.
— Он, конечно, ударился головой, — заметил доктор Проктор, — но, пожалуй, на полную потерю памяти надеяться не приходится.
— Предоставьте это мне, — заявил Булле, появляясь из ванной со стаканом для чистки зубов. — Мне и Перри.
— Перри? — Жанна непонимающе посмотрела на паучка внутри стакана.
— Это семиногий перувианский паук-упырь.
Булле подошел к бесчувственному Клоду Клише и приложил стакан к его уху. Рраз — и паучок исчез.
— Что ты делаешь? — в ужасе спросила Жюльет.
— Правильный вопрос звучит так: что делает он? Поскольку это паук-упырь, он сейчас проникнет в голову этого человека и высосет из него память. Человек проснется хорошо отдохнувшим и в прекрасном настроении. Единственное, что он будет твердо помнить, — это то, что он ничего не помнит. Ни-че-го. Вот так.
Булле увидел на лицах недоверие.
— Это правда! — возмущенно сказал он. — Все это детально описано в «Жэкаэнтэвээлбээнбэ».
— «Жэкаэнтэвээлбээнбэ»? — переспросила Жюльет.
— Это краткое название книги «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».
— Булле! — простонала Лисе. — Животные из этой книги существуют только в твоей голове!
— А вот и нет! — Булле сложил руки на груди и изобразил оскорбленное достоинство. — Но если хотите, вы можете использовать метод Клише. Наполните ему карманы монетами и бросьте в реку!
Доктор Проктор покачал головой.
— Как раз это отличает нас от типов вроде него, Булле. Мы таких вещей не делаем.
— Ну ладно, — мрачно сказал Булле. — Давайте обойдемся без монет и просто бросим его в реку. Это будет более приемлемо.
— Булле!
Булле свирепо затопал ногами:
— Но вы же знаете, что его нельзя посадить в тюрьму: ни один судья Парижа не осмелится приговорить его! А вот уж когда он проснется, то…
— Эврика! — закричала Лисе.
Все спорившие мгновенно замолкли и повернулись к ней. Они знали, что Лисе не из тех, кто кричит «эврика!» с утра до вечера.
— Тюрьма! — сказала Лисе.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил доктор Проктор.
— Мы сделаем с ним то, что Распа сделала с Жюльет! Мы пошлем его в ванне времени в тюрьму в какие-нибудь отдаленные времена.
— Красота! — сказал Булле. — А когда он проснется, то не вспомнит, как он там оказался, и не сумеет объяснить, что он невиновен!
Доктор Проктор не вполне разделял их энтузиазм:
— Мне кажется, не очень правильно вершить закон самим. Мы ведь не судьи.
— У вас есть идея получше? — спросил Булле.
— Нет, — признался доктор.
— Мы можем послать его куда-нибудь, где он будет находиться до тех пор, пока мы не придумаем, что с ним делать, — сказала Лисе. — И тогда заберем его.
Мысль показалась всем хорошей, и они тут же стали осуществлять ее: освободили Клише от подтяжек, перетащили общими усилиями в ванную комнату и посадили в ванну.
В это время в дверь номера постучали, и Жюльет пошла открывать.
— Так куда бы нам его послать? — спросила Лисе.
— Предоставьте это мне, — сказал Булле и схватил банку с мылом времени. — Я знаю одно прелестное местечко…
Жюльет заглянула к ним в ванную:
— К тебе пришли, Виктор. И к тебе, Лисе.
— Гм, — произнес Проктор. — Кто бы это мог быть?
— Французская дама, которую вы оба знаете, — сказала Жюльет. — Говорит, что она — помощник городского судьи.
— Я не знаю никакой французской дамы, — сказала Лисе. — Никакого судьи или помощника судьи.
— Не будь так уверена в этом, — подмигнула ей Жюльет.
Лисе и Проктор вошли в комнату, и там действительно стояла элегантная дама. В деловом костюме, который делает твою фигуру более изящной, чем она есть на самом деле, и в очках, которые скорее говорят о том, что очки тебе вообще не нужны. В этой даме было что-то знакомое.
За спиной дамы стояли два полицейских. Оба с усами. Думаю, не надо объяснять, какого рода у них были усы.
— Бон жур, Лисе, — улыбнулась дама, протянула руку и что-то добавила по-французски.
— Э-э… — сказала Лисе и вздрогнула, потому что Жюльет молниеносно надела ей на нос французскую прищепку.
— Ты меня, вероятно, не узнаешь, — сказала дама. — Когда я без пончо.
— Э-э… Нет, — призналась Лисе.
— А если я сниму вот это? — сказала дама и сняла очки.
И Лисе тут же все поняла.
Теперь это была взрослая дама, но раньше… она была девочкой, которая встретилась Лисе на мосту около Инавеля!
— Анна? — воскликнула Лисе.
— Конечно, — засмеялась дама. — Мне надо бы удивиться при встрече с тобой, но я всю свою жизнь чувствовала, что мы опять встретимся. Особенно после того, как в день нашей первой встречи я приняла решение.
— Да?
— Ты помнишь, о чем мы говорили тогда?
— Гм. Да-а! Как ужасно, что нет мужественных людей, способных остановить типов, подобных Клоду Клише.
— Именно. Но ты предложила мне попытаться. Вот это я и решила. Я старательно училась в школе, потом пошла на юридический в Париже, затем усердно трудилась и наконец стала судьей. Весь последний год я потратила на изучение дела Клода Клише. Мы вели наблюдение за ним днем и ночью, чтобы добыть доказательства, что он — мерзавец. Несколько дней назад мы поняли, что у нас накопилось достаточно материала для ареста, и решили арестовать его сегодня, когда он приехал сюда.
— Прекрасно! — сказала Лисе и стиснула ладони. — Вы слышите, доктор Проктор? Выходит, нам не надо никуда отправлять Клише. — Лисе обернулась к Анне: — Вы ведь обещаете надолго посадить его в тюрьму, правда?
— О да, это мы обещаем, — засмеялась Анна Жо-ли. — Он проведет за решеткой много лет, особенно теперь, когда мы собственными глазами видели, как он пытался застрелить вашего невероятно милого парнишку около пансиона. Но этот парнишка довольно шустрый, должна сказать.
— Он чрезвычайно шустрый, — хмыкнул профессор.
— Мы свободны! — в восторге закричала Жюльет и поцеловала Проктора в губы, отчего он зарумянился.
— Ура! — закричала Жанна.
Лисе тоже хотелось закричать от радости, но какое-то слово Проктора заставило ее забеспокоиться.
Один из полицейских откашлялся:
