— Конечно-конечно, — сказал доктор Проктор. — Мы пришлем сюда милых добрых солдатиков, которые наденут на тебя изящные блестящие наручники и бесплатно доставят тебя в теплую уютную клетку. И кто знает, может быть, ты еще поживешь какое-то время в зоопарке. Для страха и назидания.
— О-о-о-ох! — завопил голос из паутины.
Потом понемногу стал появляться и сам хамелеон. Йодольф Шталер. Увидев острые зубы, блеснувшие у него в пасти, Лисе вздрогнула еще раз.
Когда они шли назад, Лисе думала: только бы никогда не видеть больше Йодольфа Шталера ни в зоопарке, ни где-либо еще. И ее желание сбылось, больше она его не видела.
А вскоре Лисе перестала и думать о нем. Потому что, когда друзья вышли на белый свет, перед дворцом был в разгаре праздник. Солдаты устроили танцы, а за воротами собрались люди, махавшие маленькими норвежскими флажками и кричавшие «ура!».
— Праздник! — завопил Булле и прошелся колесом. — Девушки, карамельный пудинг и песни!
Так все и вышло.
Глава 30
Животное, которого, на твой взгляд, лучше бы не было. За исключением этого дня
— Как им весело, Ролф, — сказал Гуннар и защелкнул наручники на волосатых руках Йодольфа, трепыхавшегося в паутине в трубе канализации.
Они заклеили липкой лентой рот Йодольфа, когда им надоело слушать его. Сначала он сулил им деньги и вообще золотые горы, если его отпустят, а потом, когда солдаты вежливо отказались принять это предложение, стал угрожать откусить их дурацкие головы вместе с дурацкими шляпами, если его немедленно не отпустят. Теперь, когда павиан вынужден был замолчать, стало так тихо, что сверху донеслись звуки музыки и веселья. Радость охватила весь город Осло и даже всю страну, люди вышли на улицы праздновать и поздравлять друг друга с тем, что теперь с деспотом Шталером покончено.
Ролф потер щеку в том месте, куда его поцеловала одна девушка на Дворцовой площади.
— Приятно знать, что ты, как бы сказать, спас Норвегию, Гуннар, — засмеялся он.
— Знаешь, нас еще назовут героями, — сказал Гуннар и защелкнул кандалы на ногах ужасного лунного хамелеона.
— Да, откроют музей и снимут двухсерийный художественный фильм, — сказал Ролф.
Гуннар попробовал вырвать Йодольфа из паутины.
— Да он прилип к этой паутине, понимашь. Помоги мне, Ролф.
— Конечно, Гуннар.
Но даже вдвоем они не смогли оторвать Йодольфа от паутины.
— Фу-ты ну-ты, как приклеился, — простонал Ролф. — Придется принести сверху большие садовые ножницы и вырезать его.
— Хорошая мысль.
— Кажись, надо говорить «мысля».
— Пожалуй, ты прав, Ролф.
Они сняли ленту со рта Йодольфа, чтобы он не задохнулся, пока их не будет, и отправились назад, шлепая по воде, а Йодольф кричал им вслед:
— Чокнутые! Дураки!
Гуннар вдруг резко остановился.
— Что случилось? — спросил Ролф.
— Ты видел?
— Что?
— Вон там, в темноте. Мелькнуло что-то белое. Вроде зубов во рту, но очень большом.
— Каком большом?
— Гм. Размером со спасательный круг.
— Знаешь что, Гуннар…
— Это же ты — Гуннар.
— Я хотел сказать, Ролф. Ты же не веришь во все эти сказки о том, будто бы здесь, в канализации Осло, живет огромная анаконда длиной в восемнадцать метров с зубами, как зубья пилы? Извини, конечно, но если ты в это веришь, то ты глупее…
Тут послышался громкий крик, а потом еще более громкий хлопок.
— Что это за звуки?
— Если у тебя нет других предложений, сдается мне, это захлопнулась большая пасть, а перед этим был крик о помощи.
— Пожалуй, резко оборвавшийся крик о помощи.
— Да. «Пом…» И все.
— Да. «Пом…» И больше ничего.
— Как будто ему помешали кричать.
— Или того, кто кричал, перекусили напополам.
— Гм. А теперь ты что-нибудь слышишь?
— Нет.
— Точно. Он затих.
— Ты хочешь сказать…
Они медленно обернулись и направили свет своих фонариков на паутину. И в середине паутины, где несколько секунд назад висел и дергал ногами и руками свирепый лунный хамелеон, ничего не оказалось. Даже паутины. Как будто кто-то открыл очень широкую пасть. Размером… ну да, со спасательный круг.
— Р-р-р-ролф? — спросил Гуннар, пока они обшаривали лучами фонариков все уголки. — К-к-как ты думаешь, анакондам нравится мясо лунных хамелеонов?
— Я н-н-не знаю, Гуннар. Вряд ли. Но может быть, если добавить немного вафельного теста…
Они повернулись и со всех ног кинулись к выходу, спеша поскорее выбраться на белый свет. И вот они стоят под лучами солнца среди танцующих людей и воздушных шариков, смотрят на фейерверк и развевающиеся флаги. А когда каждого из них — и того, у которого усы вверх, и того, у которого усы вниз, — в каждую щеку поцеловала девушка, они совсем забыли про Йодольфа и частично — про анаконду.
Глава 31
Девушки, карамельный пудинг и песни
На следующий день был праздник в синем покосившемся домике в самом конце Пушечной улицы. И так как солнце в этот день пригревало еще больше, чем накануне, доктор Проктор, Лисе и Булле выставили садовые стулья, дырявый диван и даже гриль в сад. Весь наспех собранный оркестр Пушечной улицы, соседи и друзья тоже были здесь. Талая вода весело бежала по водостокам и придорожным канавам, а гости угощались поджаренными сосисками. Причем сосиски были не какие-нибудь, а из Южного Трёнделага, их привез с собой почетный гость, чей дельтаплан утром приземлился в саду. Сейчас этот гость играл в китайские шахматы с другим почетным гостем.
— Я думаю, ваше королевское величество, — сказал Петтер, жуя сосиску, и поставил последнюю сине-желтую фигуру на синее поле, — что я, того, выиграл.
Король посмотрел на доску и сказал:
— Да, пожалуй, я снимаю шляпу.
Петтер запрокинул голову и закричал синему небу:
— Ты молодец, Петтер! Великолепно, Петтер! Все хвалят Петтера! Нет в мире Петтера, кроме ме…
Булле постучал ножом по стакану, требуя всеобщего внимания, — он собрался произнести речь. В заснеженном саду наступила тишина. Булле вспрыгнул на стул и откашлялся.
— Люди — странные существа, — начал он. — Зачастую мы пытаемся уничтожить как раз тех, кто нам дорог.
— Именно так! — крикнула сестра Булле.
— Мы сами выбрали Йодольфа нашим вождем, — продолжал Булле. — Но ошибаться свойственно человеку. Да, признаю, я сам дважды ошибался.
