Поэтому трудно считать такой уж случайностью то, что Энди Саймонс оказался в Абилине третьего июня, в день, когда человек по имени Джон Лютер Аронвиц подогнал к церкви пикап, где лежала вся его коллекция оружия, готовая к употреблению.
Глава 13
— А вот вам. Ник, вам доводилось когда-нибудь стрелять?
Ник пытался уравновесить бутылку на стеклянном дозаторе, этой самой штуке, которой британские бармены отмеряют свои смехотворно крошечные порции. Услышав вопрос, он на мгновение замер, а затем прервал увлекательное занятие и повернулся к Терезе. Тереза опять сидела на высоком табурете, ее руки лежали на полированной деревянной стойке, пальцы сомкнулись вокруг стакана, не дотрагиваясь до него.
— Нет, — качнул головой Ник. — А почему вы спрашиваете?
— И никогда не хотелось?
— Нет.
— И сейчас не хочется?
— Вопрос чисто академический. В этой стране огнестрельное оружие запрещено.
— У нас, в США, его тоже пытались кое-где запретить. Без толку. Люди едут в соседний штат и покупают там все, что душе угодно.
— Здесь такого не сделаешь. У нас оружие запрещено по всей стране.
— Но вы же можете съездить, скажем, во Францию?
— Некоторые так и делают.
— А вам тогда кто мешает?
— Послушайте, — раздраженно начал Ник, — я абсолютно не интересуюсь оружием! Мне и в голову не придет сделать что-нибудь в этом роде.
— О'кей, о'кей, успокойтесь. Извините, что я к вам привязалась. — Тереза окинула взглядом бар, совершенно пустой, потому что время было раннее. Раннее-то раннее, но она успела уже выпить два больших бурбона. Ей осточертел этот Булвертон, и начинало — несмотря на всю проделанную работу — казаться, что она только попусту тратит здесь время. — Я же это так, для поддержания разговора.
— Понимаю. — Ник извлек из-под стойки два пустых пивных ящика. — Мне нужно сходить в подвал, кое-что принести. Так что вы уж меня извините.
Ник ушел. Тереза жалела, что не догадалась заказать еще одну порцию, ее стакан почти опустел. Она пришла сегодня в бар с одной-единственной целью: поскорее надраться до чертиков и рухнуть в постель.
А пока что, думала она, она еще достаточно трезва, чтобы соображать, как все это звучит. Ну какой, спрашивается, черт дернул ее пристать к нему с этим оружием? Она стиснула левый кулак, чуть не до крови вонзив ногти в ладонь. И ведь всегда, всю свою жизнь она нет-нет да и ляпнет что-нибудь эдакое; всю жизнь снова и снова обещает себе не распускать язык. И ведь не где-то еще, а именно здесь! Ты торчишь на винтовках, Ник? Ага, а как же, с того самого времени, как этот маньяк замочил моих родителей и всяких там кроме. Спешите на представление, Трепло Американское снова в нашем городе! От стыда и смущения к лицу Терезы прихлынула кровь; она сидела, горестно ссутулившись, и молила Бога, чтобы Ник не пришел раньше, чем она успеет взять себя в руки.
Могла бы и не беспокоиться. Кто знает по какой причине, но Ник задержался в подвале неожиданно долго, и ей более чем достало времени, чтобы оправиться от стыда и страстных самообличений.
Тереза вспомнила технику самоконтроля, к которой она иногда прибегала: составь в уме подробный и ясный перечень, приведи свои мысли в порядок.
Что она сделала в городе на настоящий момент? Отчеты о событиях в местной газете: сделано. В общенациональных газетах: частично сделано, но, когда она попыталась войти через интернет в архивы «Гардиан» и «Индепендент», они лежали. Нужно будет еще попробовать. Показания полицейских: завершено, но только почему вскоре после бойни сотрудники местной полиции стали пачками переводиться в другие города? И они это как — добровольно или по принуждению? Видеоматериал: многое уже просмотрено, еще больше подобрано, но тут заодно выяснилось, что большую часть этой хроники уже показывали по Си-эн-эн и другим американским сетям.
Свидетели. Уклончивость Элли Рипон насчет того, где можно найти Стива, объяснилась просто: он был арестован по обвинению в грабеже со взломом и находился теперь в тюрьме Льюиса в предварительном заключении. Его адвокатша сказала Терезе, что на той неделе предварительное слушание и она думает вытащить его под залог. Тереза надеялась, что тогда она сможет задать ему вопросы. Ее вторая попытка поговорить с Элли Рипон была такой же безуспешной, как и первая. Она успела поговорить с Дареном Нейсмитом, Марком Эллингом и Кейтом Уилсоном; Гроув пил в их компании непосредственно перед бойней. Маргарет Ли, кассирша автозаправки «Тексако», разговаривать отказалась, но у Терезы была видеозапись длинного интервью, взятого у этой молодой особы телевизионщиками, так что потеря невелика. Том и Дженни Мерсер, родители несчастной девочки Шелли, согласились поговорить, она встретится с ними завтра. Тереза нашла и проинтервьюировала с дюжину непосредственных свидетелей бойни, не все они слишком-то хотели говорить, однако по совокупности Тереза смогла составить довольно приличное описание того, что происходило тогда на улице. Она все еще пыталась найти Джейми Коннорса — маленького мальчика, который сидел, как в ловушке, в родительском автомобиле, застрявшем у обочины Истбурн-роуд, и наблюдал устроенную Гроувом безумную бойню на ее последних стадиях.
Местность: Тереза осмотрела все места, где разворачивалась трагедия, от приморских районов города до площадки для пикников в лесу рядом с Нинфилдом и до автозаправки «Тексако», не говоря уж об улицах самого Булвертона. Она отметила место и время каждого известного инцидента. Оставались некоторые аномалии, в частности, необъяснимый пробел в хронометраже и совершенно очевидный нахлест, но она понимала, что дальнейшее расследование должно все это утрясти.
В баре появилась Эми; она кивнула Терезе и улыбнулась, всем своим видом давая понять, что куда-то спешит и не хочет задерживаться. В тот момент, когда Эми уже готова была исчезнуть из виду, Тереза все же ее окликнула.
— Эми, не могли бы вы мне налить?
Не говоря ни слова, Эми вернулась, прошла за стойку и приготовила двойной бурбон.
— Вы будете сегодня обедать? — спросила она, ставя перед Терезой стакан.
— Я еще не решила, — сказала Тереза и тут же подумала, что некоторые любители выпить из Бюро непременно сказали бы, что она уже наполовину покончила с главным блюдом.
Эми записала на Терезин счет цену двойного бурбона и молча ушла.
Тереза недоумевала, в чем тут дело. И Эми и Ник явно ее избегали. Она все больше чувствовала себя шумной, настырной американкой, всюду суюшей свой нос, умудряющейся обидеть каждого, с кем ни заговорит. А не может ли статься, что и раньше, до отъезда в Штаты, она ощущала нечто подобное? Да нет, смешно и думать. Она же была тогда совсем ребенком, без всяких взрослых заморочек. Она едва не выпила весь бурбон залпом, но на полдороге остановилась, посмотрела на стакан и опустила его на стойку. Она уже сожалела, что начала пить так рано. Ей хотелось, чтобы в баре был кто-то еще, другие клиенты. Ей хотелось, чтобы сама она была в каком-нибудь другом месте.
