Она оказалась в Кливленде при точно тех же обстоятельствах, что и в первый раз. На нее обрушилась та же самая масса ощущений: шум, жара, уличная сутолока. Единственным новым элементом был панический, загодя нахлынувший ужас. Увидев дверь банка, она мгновенно осознала, какая опасность за нею таится, а также свое собственное бессилие, свою неспособность себя защитить. Она резко повернулась и со всей доступной ей скоростью припустила прочь. Сантьяго выскочил из двери и побежал по Восточной 55-й в противоположном направлении, расчищая себе дорогу выстрелами. Полицейские схватили его буквально через пару минут, но за это время он успел ранить двоих прохожих. Три часа кряду Тереза бродила по центральным кварталам Кливленда, напрочь не понимая, что же ей делать дальше. Она позабыла всю свою подготовку, всю эту мнемонику и аббревиатуры. Ее ошеломляло безупречное правдоподобие виртуальной реальности, невероятно точная проработка всех ее деталей и, по всей видимости, бескрайняя протяженность. Этот мир населяли тысячи реально выглядевших людей, в нем разворачивалась бесконечная череда разнообразнейших жизненных событий: Тереза полистала газеты и даже нашла бар со включенным телевизором; по телевизору как раз показывали репортаж об ограблении банка на Восточной 55-й стрит. Вхождение Терезы в сценарий началось с паники, прошло через недолгий период облегчения (на этот раз Сантьяго ничего ей не сделал) и закончилось все той же паникой: она совсем уже было уверилась, что навечно застряла в Кливленде 1962 года, среди чужих, абсолютно незнакомых людей, без денег, без крыши над головой и главное — без малейшей надежды вернуться в свое пространство и время. Это было жутко, это было немыслимо, однако Тереза в своем полном психическом истощении уже не видела никаких других вариантов. В ее мозгу ни разу не всплыла аббревиатура LIVER, ей ни разу не вспомнилось, что же нужно с ней, с этой аббревиатурой, делать.
В конце концов Казинский сжалился и поручил персоналу клиники вытащить безнадежно растерявшуюся Терезу из сценария.
Она явилась в Академию на следующий день в еще худшем, чем прежде, физическом и психическом состоянии, с заявлением об отставке, заранее написанным на официальном бланке Бюро.
Дэн Казинский взял заявление, прочитал его, аккуратно сложил вчетверо и спрятал в карман.
— Агент Граватт, — начал он ровным, официальным тоном. — Меня ничуть не тревожит, что вы убежали, уклонение от контакта считается вполне допустимым маневром. Однако в реальном происшествии, на основе которого составлен сценарий, мисс Клегг успела подробно рассмотреть преступника, что и помогло впоследствии его осудить. Вам это не удалось. Я даю вам суточный отпуск. Отдохните и приходите завтра в это же время.
— Благодарю вас, сэр.
Тереза пошла домой, позвонила Энди и рассказала ему, как все было, — и про свое заявление, и что сказал Казинский. Энди — они с ним уже договорились пожениться, до намеченной свадьбы оставалось два месяца — уже проходил через «Экс-экс»-тренировки, а потому понимал ее состояние; его советы и поддержка очень ей помогли.
В следующий раз она никуда не побежала, а когда Сантьяго выскочил из двери, постаралась рассмотреть его лицо. Он ее застрелил.
В следующий раз она мельком взглянула на Сантьяго, а затем бросилась ничком на тротуар. В результате она не только не сумела его запомнить, но и схлопотала пулю в открытый всем непогодам затылок.
В следующий раз она перешла к активным действиям: бросилась на Сантьяго и попыталась повалить его, используя приемы, которым ее обучали на занятиях по рукопашному бою. Последовала короткая яростная схватка, в итоге он опять ее застрелил.
Каждый следующий раз был хуже предыдущего; хотя Тереза сохраняла свою индивидуальность — она никогда ни на секунду не начинала считать себя Мэри-Джо Клегт — страх, боль и психическая травма раз за разом переживаемой смерти перехлестывали все пределы. Период физической и ментальной реабилитации, составлявший вначале несколько часов, удлинился до двух дней; с курсантами такое бывало, и не так уж редко, но в результате попусту растрачивалось дорогое время. Тереза понимала: ей нужно либо справиться с ситуацией, либо честно признать, что этот курс ей не под силу.
При следующем заходе она последовала многократно повторявшемуся совету Казинского и попыталась подчинить свое поведение непроизвольным реакциям настоящей Мэри-Джо. В реальном, исходном происшествии Мэри-Джо, конечно же, и знать не знала, что сейчас из банка выскочит человек с пистолетом, и реагировала на все происходящее спонтанно, без всякого плана.
Терезе едва хватило времени, чтобы войти в роль Мэри-Джо. Она прошла по улице четыре шага, и тут из двери появился Сантьяго. Мэри-Джо удивленно оглянулась, увидела в его руке пистолет, и тут инстинкты Терезы снова взяли свое. Она бросилась прочь, подставив себя под пули Сантьяго. На этот раз он убил ее со второго выстрела.
Следующий, седьмой заход увенчался наконец успехом. Тереза полностью подчинилась реакциям Мэри-Джо; она удивленно оглянулась на выскочившего Сантьяго, а затем вскинула руку и шагнула вперед. Сантьяго выстрелил, но так как агрессивная реакция безоружной женщины застала его врасплох, выстрел оказался неудачным. Терезе обожгло лицо пороховыми газами, она едва не оглохла от грохота, но пуля прошла мимо. Затем она бросилась в сторону, упала на мостовую и краем глаза увидела убегавшего Сантьяго. Мгновение спустя из двери появились два банковских охранника, один из них нагнулся и помог ей встать. На том сценарий, собственно говоря, и закончился, Тереза выжила и сохранила в памяти внешность преступника.
Тренировки продолжались неделю за неделей. Казинский и другие инструкторы постепенно переводили Терезу от одной роли к другой: от свидетельницы к ничего не заметившему прохожему, к жертве преступления, к охраннику, к преступнику, к офицеру полиции или федеральному агенту. В одном случае Тереза была заложницей, в другом ей выпало вести переговоры с преступником.
Труднее всего приходилось тогда, когда ход и грядущая развязка событий были отнюдь не очевидны, когда сценарий начинался задолго до своей кульминации. В одной особо запомнившейся цепочке событий Тереза, игравшая роль тайного агента полиции, поджидала преступника в каком-то вполне заурядном баре; это происходило в 1981 году в одном из пригородов Сан-Антонио. Ей пришлось сидеть там два часа кряду, ежесекундно понимая, что первый удобный случай неизбежно будет и последним. Когда бандит — уроженец Хьюстона по имени Чарльз Дейтон Хантер, бывший на тот момент в первой десятке преступников, разыскивавшихся ФБР, — ворвался в бар, Тереза сняла его первым же выстрелом.
Позднее Терезе довелось пообщаться с некоторыми из прямых участников событий. В частности, через месяц после завершения сценария по Сантьяго ее свозили в Кливленд на встречу с Мэри-Джо Клегг. Мэри-Джо было уже под семьдесят; прирабатывая таким образом на Бюро, она получала пусть небольшую, но отнюдь не лишнюю добавку к своей пенсии. Кошмар, пережитый этой скромной работницей муниципалитета в 1962 году, ничуть не отразился на ее психике, она не считала свою роль в аресте и осуждении приснопамятного Вилли Сантьяго сколько-нибудь существенной — все, казалось бы, хорошо, однако Терезе было неловко находиться в обществе женщины, чей давний ужас она ощущала как свой, чья многократная смерть была свежа в ее памяти.
