— Могу я чем-то помочь? — прозвучал у него за спиной негромкий голос.
Американец обернулся. Рядом стоял незнакомец, освещенный со спины солнцем. Американец поднялся со скамьи. Незнакомец оказался высоким и стройным мужчиной со спокойным морщинистым лицом. Они были примерно одного возраста, лет за пятьдесят, и волосы мужчины посеребрила седина. В линялых хлопковых штанах и джинсовой рубахе он выглядел бродягой, хиппи, только давно уже не молодым. Английский правильный, с еле уловимым акцентом, по всей видимости — итальянским.
— Не знаю, — ответил американец, продолжая подозрительно коситься на незнакомца.
— Ваша жена упала, повредила лодыжку?
— Ага.
Незнакомец опустился на колени перед скамьей, снял с женщины босоножку и принялся медленно массировать лодыжку. Пальцы у него оказались на удивление умелыми и нежными. Канзасец молча наблюдал за его действиями, готовый в случае чего встать на защиту супруги.
— Перелома нет. Боюсь, что растяжение, — сказал мужчина.
— А вы откуда знаете? — спросил муж.
— Знаю, — просто ответил мужчина.
— Вот как? И кто же вы такой, а?
— Садовник.
— Садовник? Где, здесь, что ли?
— Да. Ухаживаю за розами, подметаю двор, слежу, чтоб все было в порядке.
— Но сегодня день Палио. Разве вы не слышали?
— Слышал. Ногу надо перебинтовать. У меня есть чистая рубашка, можно разорвать ее и сделать бинты. И еще холодная вода, она поможет предотвратить распухание.
— Но что вы делаете здесь в день Палио?
— Я никогда не видел Палио.
— Почему? Люди специально приезжают сюда, чтоб повидать этот праздник.
— Да потому. Потому, что сегодня второе июля.
— И что с того?
— Тоже праздник. День освобождения.
— Чего?
— Тридцать один год тому назад, 2 июля 1944 года, Сиена была освобождена от немецких оккупантов. Ну и здесь, в этом самом дворе, произошла тогда одна очень важная вещь. Лично мне кажется, то было чудо. Ладно, я пошел за водой.
Американец удивленно таращил глаза. Этот странный тип наверняка католик. Ходит на всякие там мессы и исповеди, верит в чудеса. Словом, проделывает все то, что они видели в Риме. Риму была посвящена большая часть их тура по Италии. Лишь в последний момент они решили заехать в Сиену. Американец оглядел пустой двор.
Небольшой, прямоугольной формы, площадью примерно двадцать на тридцать ярдов. С двух сторон обнесен стеной высотой минимум футов двенадцать, с одной аркой и распахнутыми воротами, через которые они и вошли. Две других стены были еще выше, футов пятнадцати, если не больше. И сплошные, не считая нескольких бойниц, увенчанных маленькими крышами. Толстые крепостные стены, такие возводили несколько веков тому назад. В дальнем конце двора, в одной из этих массивных стен, виднелась дверь. Сделана она была не из досок, а из дубовых балок, скрепленных железными скобами, — такая может долго противостоять любой атаке и запирается накрепко. Дерево древнее, как и сам город, выгоревшее под солнцем, за исключением нескольких темных пятен под скобами и возле дверной ручки. Вдоль одной из сторон двора тянулась колоннада или галерея, наклонную крышу поддерживал ряд каменных колонн, отбрасывавших глубокие темные тени. Но вот вернулся садовник с полосками ткани и жестяной миской с водой.
Вновь опустился на колени и плотно забинтовал поврежденную лодыжку. Затем смочил повязку водой, теперь она приятно холодила кожу. Американка испустила вздох облегчения.
— Ну что, до площади теперь дойдешь? — спросил ее муж.
Женщина встала, ощупала лодыжку, слегка поморщилась от боли.
— А вы как думаете? — спросил турист садовника. Тот пожал плечами.
— Мостовые здесь булыжные, неровные, народу толпы. Без лестницы все равно ничего не увидишь. Но праздник обычно продолжается до глубокой ночи. Так что вам будет что посмотреть. А в августе состоится новый Палио. Вы сможете остаться до августа?
— Нет. Дома дел полно. Надо приглядывать за скотом. Поэтому мы вылетаем обратно уже на следующей неделе.
— Вон оно что… Идти ваша жена может, но только очень осторожно.
— Давай посидим еще немножко, хорошо, милый? — спросила жена.
Турист кивнул. И снова оглядел двор.
— Вы говорили, чудо? Какое еще чудо? Да и священной гробницы здесь что-то не видать.
— Гробницы нет. И святого — тоже. Пока. Но я надеюсь, настанет день, и она здесь появится.
— Так что же тут случилось ровно тридцать один год тому назад?
История садовника
— Вы участвовали во Второй мировой войне? — спросил американца садовник.
— Само собой. Флот США. Тихоокеанский театр военных действий.
— Но не здесь, не в Италии?
— Нет. Мой младший брат воевал в Италии. Под командованием Марка Кларка
[21]
.
Садовник кивнул. Глаза смотрели задумчиво, словно были устремлены в прошлое.
— Весь 1944 год союзники сражались на Итальянском перешейке, пробивались от Сицилии на север Италии, а затем — к австрийской границе. Весь этот год немецкая армия то наступала, то отступала. Отступление было долгим. Сначала они были союзниками итальянцев, затем, после капитуляции Италии, превратились в оккупантов.
Особенно яростные и упорные бои разгорелись здесь, в Тоскане. Командовал немецкой группировкой маршал Кессельринг. Противником его были американские войска под командованием генерала Кларка, британцы под командованием генерала Александера, а также участники французского Сопротивления под командованием генерала Жуина. К началу июня линия фронта подступала уже к северным границам Умбрии и юго-западным Тосканы. К югу отсюда местность сильно пересеченная, горные хребты, холмы, долины, где протекают сотни рек и ручьев. Дороги вьются по горным склонам. Другого проезда для транспорта просто не существует. Такие дороги ничего не стоит заминировать, к тому же они простреливаются из долин и со склонов. В горах полно укромных мест, где можно разместить артиллерийские установки и снайперов, и противник попадает под огонь, укрыться от которого просто негде. А потому обе стороны несли большие потери.
Сиена превратилась в сплошной лазарет. Медицинские службы вермахта открыли здесь несколько военных госпиталей, свободных коек в них почти никогда не было. К концу операции все они были переполнены, и тогда под госпитали реквизировали несколько монастырей. А союзники все продолжали наступать. Кессельринг приказал отправить всех относительно легко раненных на север. День и ночь двигались по дорогам колонны машин медицинской службы. Но тяжелораненым, тем, кто совсем не мог передвигаться, пришлось остаться. Многие умирали, их хоронили прямо за стенами города. В лазаретах стало немного посвободнее. Но ненадолго. Бои вспыхнули с новой силой, линия фронта приближалась. За десять дней до сдачи Сиены сюда привезли немецкого хирурга, совсем молодого, только что из колледжа. Никакого опыта у него не было. Пришлось учиться оперировать прямо на ходу. Он почти не спал, запасы провианта и медикаментов иссякали…
