А все потому, что он был злопамятен и мстителен и никому никогда не прощал ни малейшей обиды или промаха. Сам ни разу не получив даже царапины, он в этой войне умудрился потерять больше солдат и офицеров убитыми и ранеными, чем любой другой командующий кавалерийским полком. Он не жалел своих людей и проявлял в боях безрассудство. Солдаты, как известно, не очень-то жалуют командиров, которые посылают их на верную смерть.
Во время войны с индейцами он ввел в полку телесные наказания, а потому и дезертиров у него было намного больше, чем у других командиров. 7-й кавалерийский таял просто на глазах, так как по ночам дезертиры, их еще называли «дроздами», бежали из полка чуть ли не толпами. И полк нуждался в постоянном пополнении рекрутами, но генерал проявлял мало интереса к их обучению и тренировкам, а потому умелых и опытных кавалеристов из них не получалось. Несмотря на долгие осень и зиму, проведенные в форте Линкольн, в июне 1876 года 7-й кавалерийский представлял собой довольно жалкое зрелище.
Кастеру также было свойственно огромное личное тщеславие, он обожал читать газеты с восхваляющими его статьями, если таковые удавалось раздобыть. Неординарная внешность тоже добавляла ему популярности: он носил желто-коричневый костюм из бычьей кожи и прическу из длинных темно-рыжих кудрей — так, во всяком случае, описывал генерала Марк Келлог, журналист, сопровождавший полк в походе.
И еще ему, как командиру, были присущи два весьма существенных недостатка, которые могли в любое время привести к гибели как его самого, так и его солдат. Во-первых, он постоянно недооценивал противника. Он пользовался репутацией великого борца с индейцами и верил в это заблуждение. Но истина состояла в том, что восемь лет тому назад, на реке Вашита в Канзасе, он стер с лица земли деревню шайеннов вместе с вождем по прозвищу Черный Котелок. Просто окружил спящих индейцев ночью и перерезал почти всех поголовно — и мужчин, и женщин, и детей. Недавно шайенны подписали новый мирный договор с белыми, и генералу казалось, что он теперь в безопасности.
Позже ему довелось участвовать в четырех мелких схватках с индейцами. Причем потери во всех он понес немалые. По сравнению с кровопролитными сражениями Гражданской войны эти стычки вряд ли заслуживали упоминания. Однако читателям на востоке страшно хотелось чего-нибудь героического. И уж тут на славу постарались журналисты: расписывали жестокость индейских воинов, называли их дикарями и сущими демонами. Был даже издан сборник газетных статей, превозносивших генерала до небес, а чуть позже — и его собственная книга под названием «Моя жизнь на Великих равнинах», что опять же немало посодействовало росту его популярности.
Второй недостаток заключался в том, что генерал Кастер никогда никого не слушал. В отряде на марше с ним шли опытные скауты, но он игнорировал одно их предупреждение за другим. Вот каков был человек, перед которым избитый Бен Крейг предстал вечером 24 июня.
Сержант Брэддок объяснил, что случилось, добавив, что предательству скаута были свидетели. Кастер, окруженный шестью офицерами, не сводил глаз с представшего перед ним мужчины. Он видел молодого человека, лет на двенадцать моложе его самого, высокого, почти шести футов росту, в костюме из бычьей кожи, с вьющимися каштановыми волосами на груди и пронзительно-синими глазами. Белый, даже не полукровка, как большинство здешних скаутов, но при этом на ногах мягкие кожаные мокасины, а не кавалерийские сапоги. А в косичку, свисающую с затылка, воткнуто бело-серое орлиное перо.
— Это очень серьезное обвинение, — заметил Кастер, когда Брэддок закончил. — Это правда?
— Да, генерал.
— И почему же вы так поступили?
Крейг рассказал о допросе, которому подверглась девушка, и о том, что собирались сделать с ней солдаты ночью. Кастер нахмурился и смотрел неодобрительно.
— Я такого в своем полку не потерплю, пусть даже речь идет о скво! — грозно рявкнул он. — Это правда, сержант?
Тут вмешался капитан Эктон, до этого стоявший за спиной у генерала. Говорил он очень гладко и убедительно. Сказал, что лично допрашивал пленницу. Что допрос был чисто словесным и велся через переводчика. Что никакого вреда или боли девушке причинено не было. И что, уходя, он будто бы распорядился не трогать ее, даже приставить к пленной охрану, чтобы наутро ее мог лично допросить сам генерал. А уж потом принять решение, что делать с ней дальше.
— Думаю, мой сержант может это подтвердить, — сказал он в конце.
— Да, сэр! В точности так оно и было, — рявкнул Брэддок.
— Что ж, — кивнул Кастер, — обвинение можно считать доказанным. Арестовать его и держать под стражей до суда. Пошлите за офицером военной полиции. Вы, Крейг, обвиняетесь в том, что дали девчонке убежать, и теперь она может предупредить наших врагов. Это предательство, и трибунал может приговорить вас к смертной казни.
— Она отправилась не на запад, — сказал Крейг. — Она поскакала на восток, чтоб найти свою семью, если, конечно, кто-то из них остался в живых.
— И все равно, это ничуть не помешает ей предупредить наших врагов, — сердито возразил генерал.
— Им и без того известно, где мы находимся, генерал.
— С чего это вы взяли?
— Да с того, что они шли за нами весь день.
Минут десять у палатки царила напряженная тишина. Явился офицер военной полиции, крупный, грубовато-добродушный ветеран по фамилии Льюис.
— Займитесь этим человеком, сержант. Поместите его под арест. И чтоб глаз с него не сводить! Завтра на рассвете состоится трибунал. Приговор будет вынесен и приведен в исполнение прямо на месте. Все!
— Но завтра воскресенье, день господень, — сказал Крейг.
Кастер призадумался.
— Вы правы. Грех вешать человека в воскресенье. Отложим казнь до понедельника.
Рядом с генералом стоял его адъютант, капитан Уильям Кук, канадец по происхождению, и добросовестно записывал каждое слово Кастера. Он уже начал даже прикидывать примерный план судебной процедуры. Позже эти бумаги будут найдены в его седельной сумке.
Тут вдруг к палатке подскакал один из скаутов, Боб Джексон. Вместе с ним были три скаута индейца из племени арикара и один крау. Они вышли в дозор на закате и только что вернулись. Джексон был наполовину белым, наполовину индейцем. Его сообщение заставило Кастера возбужденно вскочить на ноги.
Незадолго до захода солнца скаутам Джексона удалось обнаружить следы большого лагеря в прериях. О том, что он там находился, свидетельствовали округлые вмятины в земле, в местах, где стояли типи. Судя по следам, индейцы направились на запад, подальше от долины Розбад.
Кастер возбудился по двум причинам. Генерал Терри приказал идти вдоль русла ручья Розбад и одновременно предоставлял право действовать по собственному усмотрению, если вдруг поступит свежая информация. И она поступила. Теперь Кастер должен был самостоятельно выбрать стратегию и тактику, а если придется, то и план боя, не следуя чьим-либо приказам. Но еще сильней возбуждала вторая причина: похоже, им наконец удалось напасть на след основных сил сиу. В двадцати милях к западу, в соседней долине, протекала другая река, под названием Литл-Бигхорн. Она впадала в Бигхорн, а затем — в реку Йелоустон.
