Теперь стало известно, что милорд имеет двоих детей. Он с восхищением говорил о них при любом случае. Слушая его, сэр Энтони с юмором заметил ему:
– Видно, вас можно поздравить с такими наследниками, сэр!
– Именно так! – Милорд обратил свой магнетический взор на неподвижного большого джентльмена.
– Моя дочь, моя Прюденс, – Венера! – сентиментально произнес он. – Хотя не мне, ее родителю, хвалить ее! Она пошла в мать, мою бедную Марию. Статуя из бело-розового мрамора! Богиня с золотым голосом! Вскоре вы ее увидите, – пообещал он.
– Клянусь небом, нам не терпится, сэр! – сказал мистер Молиньюкс, скрывая усмешку. – А ваш сын тоже так же богоподобен?
– Мой маленький Робин! – вздохнул милорд. – К сожалению, у него нет такого роста. Но он очень хорош. Увидите его на дуэли – он несравненный фехтовальщик! Я так мечтаю поскорее прижать его к своей груди!
– И – если позволено осведомиться, сэр, – сказал сэр Энтони, разглядывая в лорнет пылинку на своих манжетах, – где сейчас находятся эти образчики совершенства?
– Они живут с моими друзьями во Франции. Я пошлю за ними, как только кончится это дело.
– Видели ли вы или слышали что-либо подобное? – спросил сэр Раймонд Ортон, когда старый джентльмен ушел.
– Замечательный человек, – сказал сэр Энтони, зевнув из-за своего надушенного платка.
Сама Прюденс, встретившись с милордом на приеме у леди Элтон, узнала, что ей предстоит счастье быть представленной его дочери. Она учтиво поклонилась и выразила восхищение этим будущим событием.
Вскоре новое известие стало передаваться из одних уст в другие. Оказалось, что никто не мог узнать, откуда же появился милорд в Англии. Предполагалось, что он прибыл из Франции, но не удалось обнаружить никаких следов ни в Кале, ни на одном из пакетботов. Казалось, что он просто возник из воздуха, поскольку имени его не было ни в одном из списков пассажиров.
Именно у мистера Деверю появилась блестящая догадка о том, что милорд вовсе не был во Франции, однако и эта идея ни к чему не привела.
Прюденс, припомнив былые приключения, догадалась, что милорд был пассажиром на одном из тех судов, которые прилежно избегают заходов в порты и встреч с судами королевского флота, но причаливают в неведомых бухточках на побережье под покровом ночи. Но эту догадку она держала при себе.
Мистер Деверю умолял ее сказать, считает ли она справедливыми притязания милорда.
Она засмеялась, ударив хлыстом по сапогу:
– О, сэр, мне не стоит высказывать свое мнение. Но мне кажется, что его милость просто рожден, чтобы носить этот титул.
– Верно, очень верно, – кивал мистер Деверю. – Чарльз только что говорил, что у него манеры лучше, чем у нашего друга Ренсли.
– Ну, едва ли можно иметь манеры хуже, чем у Ренсли, – сухо заметила Прюденс.
Она услышала за спиной тяжелые шаги. По несчастливой случайности мистер Ренсли именно в этот момент вошел в комнату и направился к группе людей у камина. У него только что была неприятная встреча со стряпчим; он чувствовал, что везде и всеми обсуждаются его шансы. А теперь, войдя в Уайтс-клуб, он услышал, как юный выскочка из провинции отпускает обидные замечания на его счет.
Поэтому он направился крупными шагами к Прюденс и с весьма злобным выражением лица выпалил:
– У кого и что едва ли могло быть хуже, мой прекрасный юноша?
Очевидно, Ренсли слышал все. Мистер Деверю закашлялся и, разглядывая потолок, размышлял, как это похоже на Ренсли – выбирать себе в жертвы самого слабого.
Прюденс слегка повернулась к мистеру Ренсли. Сейчас она смотрела прямо в глаза опасности и хорошо это понимала.
Она спокойно ответила:
– Я говорил с мистером Деверю, сэр, как мне кажется.
– Ваши слова не предназначались для моих ушей, в чем я не сомневаюсь, – зловеще сказал Ренсли.
Прюденс поклонилась:
– Вы справедливо заметили это, сэр.
В комнате повисло молчание; Прюденс чувствовала, что ее репутация поставлена на карту. Один только Бог знал, чем это может кончиться!
Мистер Ренсли вполне мог бы оставить ее в покое. Но он злобно смотрел на Прюденс, и ему показалось, что за его спиной опять что-то прошептали на его счет. Слишком много шепотов стало в последнее время! Мистеру Ренсли неудержимо хотелось выместить на ком-нибудь свою ярость. Ему ничего не мешало сделать из Прюденс козла отпущения. Этот юный возмутитель спокойствия, к тому же нестерпимо важничающий, – давно пора проучить его!
Мистер Ренсли заговорил еще более оскорбительным тоном:
– Я вижу, мистер Мерриот, что вы не желаете повторить ваши слова.
Наступила полная тишина.
– Нет, мистер Ренсли.
– По какой причине, хотелось бы знать?
– По причине хороших манер, мистер Ренсли.
Ренсли побагровел:
– Которых, как вы считаете, мне не хватает?
– Я не говорил вам этого, сэр.
– Но подумали.
Наступила небольшая пауза. Прюденс поняла, что стоящие за ней люди с любопытством ожидают, чем же она ответит на вызов противника. Постараться поладить с этим краснолицым разъяренным человеком означало упасть в глазах всех присутствующих. Она стала бы изгоем, жертвой всеобщего остракизма. Ей был брошен вызов, и, очевидно, она должна принять его. Нельзя было удерживать свою гордость.
Она отчетливо произнесла:
– Я предпочитаю, мистер Ренсли, оставить этот вопрос без ответа.
– Испугались, а?
В самом деле, испугалась ли она? Она подумала, что она – дочь своего отца.
Ею овладела холодная ярость; она уперлась взглядом в переносицу Ренсли:
– Вы оскорбляете меня, сэр. Позвольте заявить вам, раз вы так этого желаете, что ваши манеры отдают трактиром.
... Уф, дело сделано! Жалеет ли она об этом? Она почувствовала, что мистер Белфорт сжал ее локоть, и увидела одобрение на лицах людей, стоявших возле них кружком. Нет, что бы там ни было, так и следовало поступить, и она не жалела об этом.
Лицо мистера Ренсли еще сильнее побагровело. Когда-нибудь его вполне может хватить удар...
– Я пришлю к вам моих друзей. Соблаговолите назвать ваших секундантов, мистер Мерриот.
– Конечно, сэр. – Она оглянулась на мистера Белфорта, который подбадривающе кивал ей. Мистер Деверю томно улыбнулся и сделал шаг вперед. – Моими секундантами будут мистер Белфорт и мистер Деверю, – сказала она и повернулась к ним, продолжая разговор.
Мистер Ренсли чопорно поклонился и вышел. Белфорт хлопнул Прюденс по плечу.
– Отлично сказано, мой мальчик! – воскликнул он. – Я знал, что вы никогда такого не проглотите! Черт, это уж добрых шесть месяцев, как я в последний раз был секундантом. Вот теперь мы полюбуемся вашим искусством!
