Сначала я сильно переживала из-за своих странностей, но мама меня успокоила:
– С возрастом все пройдет, не думай об этом.
Я сидела у нее на коленях и наблюдала, как она проверяет тетради. Мама подчеркивала красной ручкой какие-то слова, зачеркивала одну букву, надписывала сверху другую, а потом, закончив с проверкой, размашисто выводила оценку.
– Я бы на твоем месте, наоборот, радовалась. Это так здорово – быть не такой, как все, – сказала она мне.
Я обняла ее, зарылась носом в волосы – они с лета стали длиннее, мама решила их снова отрастить.
– А что хорошего в том, что ты не такой, как все?
– Понимаешь, может, люди все неправильно сделали. Может, это они́ перепутали названия цифр и слов. А ты, наоборот, все видишь таким, каким оно должно быть на самом деле! – Мама умолкла, дожидаясь, пока смысл ее слов дойдет до меня, а потом добавила: – Что скажешь?
И что я могла сказать? Я снова надулась, как индюк. От важности. До чего же приятно, когда взрослые разговаривают с тобой не как с маленькой, а как с большой! Сразу чувствуешь себя сильной. И даже Гектора прекращаешь бояться. На время.
Вспомнив о Гекторе, высовываюсь в окно, чтобы посмотреть, что творится у соседей. Двор у них пустует – тетя Вардик на работе, сыновья в школе. А дядя Леван, наверное, лежит у себя в кровати и ждет, когда они вернутся. Ну и Гектор, должно быть, спит в своей конуре. А что ему еще остается делать? Всех небось облаял с утра, а теперь отдыхает.
Я захлопываю окно, оглядываю чердак – все ли лежит на своих местах? Не люблю оставлять после себя беспорядок. Платья сложены, посуда высится горкой в углу, только динг остался лежать на подоконнике. Убираю его в сундук и спускаюсь на первый этаж. До свидания, чердак, не скучай по мне. Я вернусь к тебе завтра. И буду приходить каждое утро, пока не наступят настоящие холода.
День
Боцман, конечно же, не подкачал.
– Лает так, словно за каждый «гав» ему десять копеек платят, – заключила нани.
Мы стоим на балконе дома уста Саро и любуемся природой. Она такая красивая – хочется смотреть на нее бесконечно. А потом, наглядевшись, закрыть глаза и слушать тишину. Но разве Боцман даст ее послушать? Он мечется по краю обрыва и выясняет отношения с эхом.
Уста Саро накрывает стол на балконе. Нани предложила помочь ему, но он отказался:
– Десертный стол не нуждается в женских руках. Я сейчас сам все сделаю.
– Сарибек, иногда и ты умеешь умное сказать, – хмыкнула нани.
– Ну я хотя бы иногда, – развел руками уста Саро, – а кое-кому и этого не дано.
И хитро прищурился, явно намекая, что этот кое-кто – нани.
– Даааа, река не всякий раз бревно приносит, – невозмутимо продолжила нани, – а в твоем случае даже сучка к берегу не прибило.
Уста Саро открыл рот, потом закрыл. Снова открыл, снова закрыл. Крякнул.
– Ладно, пойду кофе заварю.
– У меня от него сердцебиение, – возвестила ему в спину нани.
– Я научу тебя пить кофе так, что обойдешься без сердцебиения, – не дрогнул уста Саро.
Пока он возился на кухне, мы с нани прошлись по комнатам, полюбовались коврами, висящими на стенах, посидели на большой тахте – у нани в гостиной стоит такая же тахта – широкая, с резной ажурной спинкой, с облупленной на локтях темной краской. Долго рассматривали альбом с фотографиями.
– Это его жена, Ноя, – рассказывала нани, обводя пальцами черно-белую карточку, – хорошая была, добрая. Умерла десять лет назад. А это его сыновья.
Разглядывать незнакомые лица на портретах было не очень интересно – никого, кроме уста Саро, я не застала. От этого вся его семья казалась мне совсем чужой и не имеющей к нему никакого отношения. Я быстро пролистала альбом, пытаясь отыскать детские фотографии уста Саро, но не нашла.
– А где его детские карточки?
– В Муше остались. Мы оттуда наспех уезжали, ничего не успели с собой взять. – Уста Саро вошел в комнату, осторожно неся перед собой поднос с дымящимися чашечками.
Нани убрала альбом на полку, шепнула мне:
– Не расспрашивай его о детстве.
Я молча кивнула. Мы с Витькой давно уже заметили эту странность – уста Саро всегда хрипнул голосом, когда рассказывал о своем детстве. И не только он. Мой дед тоже никогда не рассказывал о своем детстве. А на мои расспросы отшучивался, мол, рассказывать нечего. Жили в Эрзруме, потом уехали.
Мы знали, почему они уехали. Но тоже старались об этом не говорить. Лучше не говорить о вещах, которые делают больно взрослым.
Уста Саро накрыл красивый стол – фрукты, орехи, кофе, выпечка, кизиловый и сливовый лаваш.
– Старался все сделать по рецепту, но, кажется, не очень получилось, – он разрезал на кусочки кркени, разложил по тарелкам. Налил в стакан молока, пододвинул его мне, – я помню, что ты не любишь теплое молоко, поэтому разогревать не стал.
Потом он принялся учить нани правильно пить кофе:
– Каждый глоток нужно запивать водой. Во-первых, так вкуснее. А во-вторых, ты таким нехитрым способом его разбавляешь. Конечно, в нашем возрасте кофе много пить нельзя. Но один раз в день – почему нет?
Уста Саро отпил из чашечки, закатил глаза, зацокал языком:
– Кофе – это удовольствие, Тамар. А пить нужно с удовольствием. Чтобы было потом что вспоминать.
Нани отхлебнула кофе, запила глотком воды, прислушалась к себе.
– Хорошо-то как, Сарибек!
– Ну! Я же говорю! – Уста Саро довольно крякнул, откинулся на спинку стула, потянулся за своим чибухом
[20]
.
– Уста Саро, у меня есть любимая книжка, называется «Рассказы деда Чибуха», – наблюдая, как он набивает трубку табаком, принялась рассказывать я. – Каждый раз, когда я рассматриваю картинки в этой книжке, представляю вместо деда Чибуха тебя.
– Потому что он на меня похож?
– Потому что у него такой чибух, как у тебя.
– И что этот дед Чибух делает?
– Раскуривает трубку и рассказывает разные истории. О том, как в молодости с драконом бился. О том, как на спине чудо-птицы в дальние страны летал.
– Нееет, мне до него далеко, – рассмеялся дед Саро. – Хотя по молодости я тоже много чего вытворял. Но с драконами не бился. Чего не было, того не было.
– Зато он такую вкусную гату не пек, – отозвалась с набитым ртом я.
– Нравится?
– Угум!
– Ешь на здоровье.
– Раз ребенку нравится, то и я попробую. – Нани откусила кусочек выпечки, медленно прожевала.
– Ты в тесто кардамона добавил? И, кажется, корицы? Очень вкусно. И ароматно.
