— Возможно, это он. Я так думаю. Знаешь, у некоторых из них лица характерные — круглые, квадратные, суровые, тупые, толстые, тощие и так далее. Этот тип похож на всех, с примесью белой крови.
— Мик, давай наведаемся в дом, — предложил Тони Зи. — Сделаем все быстро. Если Крус там, мы его прихлопнем и уйдем. Никто не успеет ничего сообразить. Долбаная входная дверь даже не заперта.
— Так не пойдет, — возразил Крекер. — Мы не знаем, сколько их там. Как нам их всех усмирить? У нас нет ни наручников, ни мешков на голову, мы оставим свои пальчики, и все будет на хрен испорчено. К тому же даже если мы увидим эту рожу вблизи в свете фонарика, как мы поймем, что это он? Мы просто ничего не будем знать.
— Ладно, малыш, — раздраженно произнес Тони, — какую светлую мысль можешь предложить ты?
— Сидеть и ждать, а там увидим.
— Ответ отрицательный, — сказал Боджер. — В любую секунду могут нагрянуть федералы, и если это произойдет, если Рей там, то мы провалили дело, все испортили, и дальше начнется черт знает что.
Оба его подельника молчали.
— Мне тоже это не по душе, — продолжал Мик. — Но я здесь не потому, что мне это нравится, и вы тоже. Так что мы это сделаем. Ради правого дела. Будет непросто. Будет хреново, но тут уж ничего не попишешь. Следующие пять секунд я готов выслушивать ваши предложения.
Молчание.
— Посмотрим на все это вот с какой стороны, — снова заговорил он. — Мы вызываем артиллерию, даем неверные координаты, и снаряд попадает в деревню. Очень плохо. Война наша, деревня чужая. У нас разрывается сердце, однако это та цена, которую приходится платить, чтобы сделать дело. Жертвы среди мирного населения неизбежны. Всем нам пришлось через это пройти.
— Мик, даже не знаю, смогу ли я, — пробормотал Тони.
— Конечно же, сможешь, — решительно заявил Мик. — Ты ковбой. Ты спецназовец. Ты на все сто процентов убийца, готовый перерезать глотку, свирепейший из свирепых. Ты Безжалостный Минг,
[27]
понятно? Ну а ты, хохотун? Я знаю, что ты в деле.
— Мне это тоже не нравится.
— Нравится, не нравится… Надо просто сделать это. Дай мне долбаные ночные очки. Я пойду первым.
Отряд контрактников,
1216, Креншоу-авеню,
Пайксвилл, штат Мэриленд,
04.15
Это не понравилось никому. О подобных вещах никогда не будет бахвалиться ни один солдат. Ничего героического, только пистолеты с глушителем. Убивал Мик. Они незаметно проскользнули в дом. Крекер шел первым с прибором ночного видения. Мик следовал за ним вплотную, с «Береттой М9» и глушителем «Джемтек». Ни стука в дверь, ни криков — ничего.
Они бесшумно прошли на первый этаж и, двинувшись по коридору, наткнулись на спальню. Крекер толкнул дверь. Тони, также с «М9» с глушителем, остался прикрывать тыл. Мик вошел, обнаружил цель и выстрелил.
Двое-трое дернулись, получив попадания пуль. Посланцы смерти поднимали крошечные гейзеры обрывков материи, может быть, мельчайших капелек крови, превратившихся в туман даже от такой сравнительно невысокой дозвуковой скорости.
Боджер стрелял в среднюю часть тела. Никто не кричал. Никто не устраивал никаких сцен. Комната за комнатой, комната за комнатой. Крекер держал сложенную пригоршней ладонь справа от патронника пистолета, так что выброшенная стреляная гильза ударяла ему в руку и отражалась вниз. После того как стрельба в комнате завершалась, он подбирал с пола их все до одной, считал израсходованные патроны и протягивал Мику новую обойму. Комната за комнатой, этаж за этажом. Запах мужчин, живущих вместе, дешевого мыла, табачного дыма. Звуки тяжелого дыхания спящих.
Один поднял голову, и Боджер выстрелил ему в лицо. Он увидел подробности, хотя и не в сочных красках цветной кинопленки, а в приглушенных оттенках отраженного света, в которых кровь, обильно хлынувшая из отверстия в скуле, показалась мертво-черной.
Много времени это не заняло.
— Ты все собрал?
— Ты сделал двадцать два выстрела, — сказал Крекер. — У меня двадцать две гильзы.
— Отлично, уходим.
Покинув дом, они вернулись к машине. По небу начинало расплываться пятно рассвета. Воздух на улице чистый и свежий.
— Машину поведешь ты, — сказал Мик Крекеру.
— Я все понял, босс.
— Как же дерьмово я себя чувствую, — пробормотал Тони.
— Знаешь, никому нет дела до того, как ты себя чувствуешь, — успокоил его Мик. — Ты сделал свое дело. И это главное.
Осмотр места преступления,
1216, Креншоу-авеню,
Пайксвилл, штат Мэриленд,
11.15
Драма в основном уже закончилась, хотя в доме еще продолжали работать криминалисты из Бюро и полиции штата Мэриленд. Трупы, опознанные и сфотографированные, были отправлены в морг. Ник отпустил почти всех, чтобы те переоделись, остыли, после чего отправились в Маунт-Вернон, где с двух до пяти часов дня будет продолжаться мучительное испытание.
Конвой из Вашингтона в Балтимор должен был вот-вот тронуться в путь. Однако переезд из одного города в другой находился в юрисдикции Секретной службы, так что Ник думал о главной проблеме сегодняшнего дня.
Он стоял, прислонившись к своему седану, напротив дома 1216, отрешенно наблюдая за происходящим. Просторная лужайка перед домом заставлена машинами правоохранительных органов, рядом с которыми толпились группки сотрудников полиции округа Балтимор, курящих, разговаривающих, смеющихся.
Все вокруг, казалось, опутано желтой полицейской лентой, словно здесь готовились к встрече Рождества. Журналистов держали за оцеплением в конце квартала; там работали в прямом эфире телекамеры, суетились корреспонденты с микрофонами, и в целом там было гораздо оживленнее, чем здесь.
Рядом с Ником стоял Свэггер с угрюмым лицом. Подошел агент.
— Опознан последний убитый, — доложил он.
— И?
— Дионисус Агбуйя, тридцать девять лет, уроженец Самара на Филиппинах. Работал мойщиком посуды в ресторане «Китайское наслаждение» в округе Колумбия, не пропустил ни одного дня. Это все.
— Рея Круса среди них нет?
— По предварительным данным, нет. Возможно, у кого-то из убитых фальшивые документы, но я так не думаю. Один парень немного похож… был похож на него. Быть может, ублюдки увидели его и решили, что им нужно рискнуть.
— А может быть, кто-то из этих бедолаг не расплатился с манильским синдикатом, доставившим его в Штаты? И это предостережение, обращенное к остальным клиентам? Сначала платишь нам и лишь после этого — своим родным…
