— Я знаю, что вам довелось убивать.
— Чересчур много.
— И что все это нам дает? Ведь нельзя же…
— Нет, просто это позволяет почувствовать климат этого места и говорит, что тут все не такое «профессиональное», каким кажется; все более дикое, расхлябанное, сумасшедшее. Звездам многое прощают, командиру нужно, чтобы его малыши выполняли работу, он не хочет связывать их нелепыми правилами и прочей ерундой. Но ради нас он снова вспоминает о них, и Джеймсон почти удается застегнуться на все пуговицы, но все же она не может отказаться от удобных шлепанцев и надеть форменные туфли на низком каблуке. Вероятно, в обычной обстановке она охотится в джинсах и футболке или топе. Джеймсон любит свое дело, а все любят ее, потому что сейчас она лучшая из лучших. Но мне все это говорит вот что: перед этими мониторами могут происходить интересные вещи.
— Я вас внимательно слушаю.
— Следующий момент: дежурный смены, капитан Пиплс. Помните его?
— Тупейший из тупейших.
— Да, он и вправду похож на агента налоговой службы, ведь так? Но он — ключевая фигура. Пиплс обязательно должен быть в деле, и в определенных случаях он наверняка докладывает напрямую в Управление. У него такая сложная консоль управления, что он может иметь каналы связи, о которых начальство даже не подозревает.
— Это еще не доказывает…
— Я наблюдал за ним очень пристально. Помните, вы спросили: «И нет никаких других уровней допустимости помимо «Танго», «Оскара» и «Сьерры»?», а он ответил: «Нет, мэм, абсолютно точно»?
— Ну, что-то в таком духе. Кажется, то же самое я спрашивала и у полковника Нельсона.
— Вы спрашивали это у всех. Но меня заинтересовал лишь ответ капитана Пиплса. И знаете почему?
— Очевидно, нет.
— Потому что, в отличие от полковника Нельсона и всех остальных, капитан Пиплс подался в кресле вперед, уставился на вас и не моргнул. Моргали все, на протяжении всего разговора — для человека это совершенно естественно. Не моргает только тот, кто сосредоточенно следит за глазами, поскольку не хочет ничем выдавать свою ложь — например, отводить взгляд в сторону или вверх, читая заученный сценарий. Пиплса профессионально натаскали, как вести себя во время допроса, как лгать без красноречивых признаков лжи. Его обучили слишком хорошо, и он перестарался.
— Ну, хорошо, — согласилась Джин, — я это упустила. А от вас ничего не укрылось. Отличная работа. Все это очень тонко, однако кое-что тут определенно есть. Но вы сказали, что знаете, чем занимается эта программа.
— А вы задумайтесь над тем, чего не делают «Танго», «Оскар» и «Сьерра». Задумайтесь над тем, какую возможность они не покрывают.
— Просто скажите мне. Я слишком устала, чтобы играть.
— «Танго» — это неотложный, тактический уровень. «Оскар» — более длительный, включает в себя охоту, получение разрешения, проверку законности. «Сьерра» наиболее растянута во времени, требует предварительно запрашивать разрешения и согласования. Но предположим… предположим, кому-то попала в прицел крупная шишка, и решение нужно принять быстро. В считаные минуты.
— Ладно, предположим.
— Нет времени связываться с всевозможными комиссиями, получать необходимые согласования, приглашать юридического консультанта. Так что должна существовать некая сверхбыстрая процедура, когда кто-то обладающий высшими полномочиями и опытом может быстро оценить разведданные и санкционировать немедленный удар. Надежный разведчик на земле достоверно видит Усаму в шатре в какой-нибудь провинции. Он связывается со своим командиром, который ему доверяет, тот видит потенциальный выстрел и звонит в Лэнгли, чтобы получить молниеносное разрешение пустить ракету. Все строится на скорости, нет времени на споры, оценки, анализ возможных осложнений, взвешивание за и против — ничего подобного. Командир обращается к большому человеку. И тот, кем бы он ни был, должен решить, стрелять или не стрелять. Он принимает решение стрелять, и в Крич отправляется кодовое слово, причем не полковнику Нельсону или его заместителю, а непосредственно оперативному дежурному, который идет к своему лучшему асу, говорит кодовое слово, называет координаты, и тот без промедления всаживает в цель большую умную бомбу. От первого визуального контакта до пуска ракеты, наверное, не больше трех минут. И кто об этом знает? Во-первых, сам стрелок. Далее, оперативный дежурный, который тотчас же стирает видеозапись и не делает никаких отметок в журнале. И еще какой-нибудь техник на авиабазе в Афганистане, который, возможно, обратит внимание на то, что «птичка» номер двенадцать вернулась на аэродром без одной из своих двух «Пейвуэев». Дальше этого ничто не пойдет, потому что рано или поздно произойдет ошибка, и никто не хочет отвечать на неприятные вопросы, почему взорвали школу или гостиницу с тридцатью одним мирным торговцем в баре. Система самозакупоривающаяся. Все отрицается. Как только событие произошло, оно перестает существовать.
— Никаких доказательств нет.
— Завтра будут. Когда мы встретимся с Домбровски.
— Я свяжусь с Вашингтоном, мы получим ее биографию и личное дело. Вести разговор будете вы.
— Хорошо.
— Но если она станет от всего отпираться, наверное, мы останемся ни с чем.
— У меня есть ключик, который ее отопрет. Сьюзен Окада прислала мне на телефон сообщение. Она выяснила, что такая программа существует, и узнала ее название. «Пентаметр».
Центральное управление ФБР,
рабочая комната оперативной группы «Зарси»,
четвертый этаж здания имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
17.50
Наверное, Дорис из архива работала всю ночь напролет — и потрудилась отлично. К середине следующего дня она составила список возможных подозреваемых на основе расследования деятельности «Грейвульфа», проведенного Бюро несколько лет назад по поводу неоправданного открытия огня в ходе операций по обеспечению безопасности в Багдаде. Всего в списке оказалось семнадцать фамилий. Из этих семнадцати человек Дорис проверила пятнадцать и установила, что с ними все в порядке; а вот последние двое, похоже, куда-то исчезли. Дорис прогнала их на предмет наличия известных сообщников, и перекрестная ссылка позволила установить третьего. Она навела справки обо всех троих, сделала несколько телефонных звонков, собрала все документы вместе и тотчас же отнесла Нику.
Тот поблагодарил ее и удалился к себе, в то время как остальные агенты проверяли наводки относительно Рея или просто отдыхали. Ник не хотел никому раскрывать, чем он занимается, поскольку людям свойственно говорить, а даже у стен есть уши. Он открыл папку.
Лица. Одна из величайших загадок правоохранительных органов: о чем могут сказать лица? Человек внешне соответствует своей натуре или же нет? Ник попытался прочитать их. Но лица, такие обычные для людей энергичных, привыкших к действию, оставались пустыми, немыми, по сути дела, никакими.
