Однако в Государственном департаменте данные о поездке в Австралию отсутствовали. Более того, бесстрашный следователь установил, что сразу же после Новогоднего наступления чета Крусов побывала в Сайгоне. Все указывало на то, что там им удалось купить на черном рынке ребенка со смешанной европейско-азиатской кровью. Никаких вопросов они не задавали, а если бы и задали, вряд ли им смогли бы ответить. Предположительно после кровопролитных боев с большими жертвами среди мирного населения произошел резкий всплеск количества младенцев, выставленных на продажу. Вероятно, свидетельство о рождении — следователь быстро установил, что оно подложное, — также являлось частью сделки, однако в те времена кому было до этого какое дело? Крусы счастливы, сынишка рос смышленым, подвижным и ловким, перенимая лучшее из наследия американской и филиппинской крови.
Вот в какую историю верил сам Рей до тех пор, пока ему не рассказал нечто совсем другое человек, назвавшийся его родным отцом.
По словам Свэггера, тот находился во Вьетнаме во второй командировке. К тому времени уже звезда морской пехоты, он был передан в распоряжение Центрального разведывательного управления для выполнения одной специальной операции, для которой отбирались лучшие и самые храбрые сержанты и младшие офицеры, в основном из войск особого назначения, но также из морской пехоты и «Морских котиков». Сам Боб отзывался об этом как о чем-то несущественном, вроде наряда на кухню, словно ему просто приходилось допоздна отдраивать кастрюли. Однако Рей знал, что в специальную группу брали элиту спецназа, которая отправлялась в длительные рейды на территорию Лаоса, где устраивались засады на путях снабжения.
Бойцы без колебаний вступали в бой с вьетконговцами.
[65]
Они выполняли свой долг, и даже больше. Но во время одного задания сержанта Свэггера ранили, и его отправили в Сайгон лечиться.
Там он познакомился с некоей Тиен Дынг, старшей дочерью полковника Нгуена Тань Дынга из 13-й воздушно-десантной дивизии армии Южного Вьетнама, и влюбился в нее. Это было не обычное мимолетное увлечение военного времени. Свэггер встретился с родителями Тиен, открыл свои намерения и официально попросил руки дочери. Они с Тиен поженились. Боб долго обивал пороги, чтобы получить для жены визу, намереваясь после окончания командировки вернуться вместе с ней в Штаты. Однако бюрократическая волокита оказалась очень долгой, так что ему пришлось продлить командировку и устроить так, чтобы Тиен рожала в военно-морском госпитале.
Все разбило вдребезги Новогоднее наступление. Свэггер находился в Лаосе, командовал «топором», взводом, чья задача заключалась в том, чтобы затаиться в засаде и внезапно обрушиться на отступающие под натиском главных сил подразделения вьетконговцев и северовьетнамской армии. Работа опасная, но очень действенная; и многие считали, что специальная оперативная группа наглядно демонстрировала, как нужно вести войну, чтобы одержать победу.
Когда Боб возвратился, выяснилось, что квартал, в котором проживало семейство Дынг, подвергся жестокой бомбардировке. В живых почти никого не осталось. Никаких архивов. Свэггер так и не узнал, успел ли родиться ребенок до того, как все сокрушила война.
Остальное осталось невысказанным, но Рей восстановил это, скользя через погружающийся в сумерки лес к стене вдоль П-стрит. Догадавшись, что Свэггер потерял во Вьетнаме жену и ребенка, он попытался представить ту яростную горечь утраты. Может быть, именно поэтому Боб потратил столько сил, чтобы овладеть искусством меткой стрельбы; именно поэтому сам вызвался снова отправиться на вражескую территорию, где сражался так, как в то десятилетие сражались лишь считаные единицы.
И, может быть, именно этим объяснялись двадцать лет беспробудного пьянства и горького одиночества, прежде чем он смог возродиться заново и каким-то образом найти обратную дорогу в большой мир, вернуться к нормальной жизни.
Свэггер настаивал на том, чтобы провести сравнительный анализ ДНК, однако он наперед был уверен в результатах: по его словам, в определенном освещении и ракурсе Рей так похож на его собственного отца, Эрла, что становилось чуточку жутко. Наклон головы, руки, то, как он прищуривался в минуту задумчивости, категорическое нежелание демонстрировать гнев, возбуждение, восторг — любые чувства, кроме сухого смешка и тонкой иронии. Вылитый Эрл, точная копия Эрла, в гораздо большей степени Эрл, чем сам Боб.
«Ему-то хорошо, — размышлял Рей. — Ну а я? Кто я такой? Американец, сын Боба и внук Эрла, или филиппинец, сын Томаша? А может быть, я вдруг нежданно-негаданно оказался вьетнамцем?»
Но тут Крус понял, кто он такой: переняв это от отца, он был до мозга костей снайпером.
Отряд контрактников,
П-стрит, чуть выше Висконсин-авеню,
Джорджтаун,
Вашингтон, округ Колумбия,
20.30
Они посмотрели кино. Дерьмово. Сходили в массажный салон. Дерьмово. Поужинали в хорошем ресторане. Дерьмово. Вернулись на такси обратно в Джорджтаун. Дерьмово. Они нервничали. И это тоже дерьмово. И вот, скрючившись в тесной машине, стоящей на тихой улице в двух кварталах от полицейского кордона, перегородившего П-стрит, они натянули бронежилеты поверх черных курток и штанов. Нахлобучили на головы шапки, закрывая уши.
— Почти все готово, твою мать, — сказал Тони Зи.
— Зи, слушай сюда. Если меня зацепят, не делай никаких глупостей вроде того, чтобы возвращаться ко мне или болтаться рядом, прикрывая меня огнем. Как только мы завалим этого козла, наступит время смываться, и если тебе придется уходить в одну сторону, в то время как я буду уходить в другую, ничего страшного. И если ты сможешь уйти, а я — нет, тоже ничего страшного. Стыкуемся в Майами.
— Ничего не случится, Мик. Мы замочим Круса, а тупоголовые фараоны будут гадать, откуда пришел этот звуковой удар. Отправимся в аэропорт, оставив в машине бомбу с часиками, чтобы рвануло в полночь, и спокойно улетим. Какой-нибудь садовник только через несколько недель обнаружит Круса, застрявшего между оградой и стеной. Все будут гадать, что это еще за чертовщина и кто прикончил Рея Круса. А тем временем у нас с тобой целый год девочек, джина и наркоты, круглые сутки все семь дней в неделю. И вот в чем лучшее: долбаная вселенная разваливается на части, подпорки, державшие ее, трещат и ломаются, но мы сделали свое дело, выполнили свое предназначение. И разве могло быть иначе? Определенно, это круче, чем преподавать английский в школе или торговать компьютерными программами.
— Тут ты прав. Просто чтобы ты знал: вы с Карлом — лучшие, с кем я когда-либо работал. Жаль его, но ты можешь быть уверен, братишка, я буду у тебя за спиной.
— То же самое, Адонис.
— А теперь давай прикончим этого недоноска.
Они снова устроились в задней части джипа. Бинокль и «Сако» «ТРГ-42» под патрон «Лапуа магнум» калибра.338 со здоровенным оптическим прицелом «Найтфорс» уже лежали на месте. Подельники заняли позиции. Тони прильнул к биноклю, а Мик взял винтовку.
