Ну, мать их, огородники! На те же грабли – да в пятый раз! Было ясно, что сдаваться ребятишки в балаклавах не собираются.
В тревожной тишине, прерываемой лишь далекими сигналами машин через квартал, на припорошенном снежком асфальте расположились бойцы. Лежали, как патроны в обойме: распластав ботинки, держась на локтях, – автоматные стволы наружу из-под касок.
Артем осмотрел диспозицию: «красную линию», за которую выдвигаться без команды нельзя, выставляли, похоже, менты: только они могли не принять во внимание угол «хрущевки», выползающий в сторону «Лебедушки». А ведь оттуда хорошо было бы снайперам работать. Теперь поздно…
«Какие там, к черту, снайпера! – спохватился Тарасов. – Их днем с огнем теперь ищи. Ну, комбат-батяня… Разве что полиция подсобит – только они стрелять не умеют…» Для себя Артем решил занять позицию с первым взводом: они первыми двинутся вперед. «Информации ноль, – подумал майор. – Сейчас надо трясти генералов, а первый взвод тем временем надвигать – пешечку за пешечкой… А еще бы неплохо…»
Белорыбин негромко командовал: он умел на людях спрятать свои детские страхи, а с ними вместе – и похмелье.
Тарасов невольно вздрогнул: на дисплее мобильника светились четыре буквы «ДАША».
– Артем, Артем! – раздался девичий голос, и в нем слышалось отчаяние.
– Слышу тебя, говори! – отозвался Тарасов.
И снова из трубки:
– Артем!..
– Где?! Что с тобой?!
– Я быстро скажу… у меня сейчас телефон отберут… я тут, в заложниках… в торговом центре… Артем, понимаешь, я тебя очень люблю…
Связь оборвалась.
Тарасов почувствовал, как пружиной напряглись мышцы, и ярость затуманила мозг. Он опустил взгляд: костяшки его одетой в кожаную митенку руки, сжимающей автоматное цевье, были белее снега.
Артем несколько раз глубоко вздохнул и огляделся. За укрытием Белорыбин с перекосившимся лицом стоял у командирского «газика» и смотрел на трубку рации, будто впервые ее видел.
Тарасов перекатился через асфальтовую дорожку и подбежал к Сане.
– Что, комбат, втыкаешь?! – прошипел Артем, на что Белорыбин, не оборачиваясь, пожал плечами:
– Команды не дают!
Тарасов яростно сплюнул:
– Напрямую звонил?!
– Не имею права: боевая схема не мной придумана. Наше дело – выйти на исходную…
Артем рванул Белорыбина за плечо:
– Там людей, может, уже режут, а, Саня?!
Белорыбин устало отозвался:
– Тема, ты рассуждаешь, как лейтенант из Ростовского ОМОНа…
Артем крепче сжал плечо товарища:
– Нет, родной, ты мордочку ко мне поверни – не надо глаза под шлемом прятать! Я давно служу и точно знаю, что, если сейчас гадов не перехлопать, они людей начнут убивать!
– Я знаю, знаю, черт тебя возьми! – Белорыбин освободил плечо и отступил на шаг, зло глядя на товарища. – Артем, не пори горячку!
За оцеплением послышались хлопки. Подбежал командир второго взвода и вытянулся перед Белорыбиным.
– Товарищ командир, там стрелять начали!..
В глазах лейтенанта стоял немой вопрос. Тарасов опередил Белорыбина:
– Этаж? Количество выстрелов? – быстро спросил он.
– Второй. Четыре одиночных и короткая очередь, – недоумевая ответил комвзвода.
– Выдвигай бойцов за «красную линию». «Дымы» не брать – только демаскируемся, – приказал Артем.
Лейтенант открыл было рот, но тут вмешался Белорыбин:
– Выполняйте!
Когда комвзвода убрался, Саня спросил, кривя губы:
– Сделал по-твоему, хорошо… Теперь твоя душенька довольна?
Мигнула красным глазком рация, и Белорыбин прижал трубку к уху.
– Так точно… Есть… Есть ждать!
Артем повертел пальцем у носа Сани:
– Дождался, комбат?! Ответили?! Я знаю, что тебе ответили!
Белорыбин приблизил свое лицо к лицу Тарасова и с трудом заговорил:
– Тема, ты много для меня сделал, но совершить преступление я тебе не позволю… я не позволю тебе… – Белорыбин опустил голову и стал бубнить себе под нос глухо и зло: – Ты всегда был первым… ты привык… а мне, знаешь, тоже хочется первым быть… И я буду, понял?! И я буду ждать, пока мне дадут команду, хоть неделю! Зато никто мне потом не скажет…
– Да я тебе сейчас скажу, – прервал Тарасов, закидывая автомат за плечо. – Отойди от «газика», командир! Дай трубочку!
Голос Артема был ледяным. Белорыбин сделал шаг в сторону, содрал с головы шлем и вытер лоб рукавом. А Тарасов уже давил на кнопочки рации.
– Первый, как слышите? На связи «Гамма», прием!..
– Первый вас слышит… Белорыбин, ты, что ли, опять?! Сказано: ждать! Кремль ведет консультации…
– Первый, я «Гамма!» – Голос Артема вибрировал от напряжения. – Говорит майор Тарасов. Командую батальоном. Вводную отработали. Даю личному составу приказ – начать операцию по плану «Ц»…
– Тарасов?! – переполошились на том конце беспроводной линии. – Белорыбин где?! Дайте немедленно Белорыбина! Что у вас происходит?! Немедленно отвечайте, «Гамма»!
Артем вогнал трубку между держателями и, кивнув, побежал в сторону «красной линии». Краем уха он услышал, как Саня отдает команду водителям бэтээров. «Справа, за дом, понял?! Фарой светить! И огонь выше окон! Длинными очередями! Над крышей! Зацепите стекла – яйца оторву!»
«Хороший парень Саня! – одобрительно подумал Тарасов. – Только не командир… а кто тогда?! Ну да – заместитель! Хороший заместитель… жаль, что уже не мой…»
Хорошее боевое спокойствие овладело Артемом. Он легко прополз последние полста метров до «красной линии», за которой начиналась мертвая зона, свободная от людей и машин.
Впереди, за чахлыми деревьями, напуганно мигали рекламные огни торгового центра «Лебедушка». Гас и вновь вспыхивал свет в окнах. Мотались за стеклами колючие тени. Неразборчивый гул слышался оттуда, и, кажется, доносились крики. Слава богу, стрельбы не было. И террористы ведь молчали – может, сдрейфили: над головами у заложников постреляли, и все?
Тарасов представил сейчас, как в набитых китайским ширпотребом тоннелях «Лебедушки» блуждают террористы без лиц со вскинутыми к потолку автоматами. Шарят, выискивают укрывшихся посетителей, берут их в заложники. Кого-то тащат за шиворот, сгоняют в одном месте – люди, неудобно сидящие на полу; люди, люди. Женщины и мужчины. Соотечественники. Москвичи и гости столицы. И где-то там бледная напуганная Даша. И им всем угрожает опасность. Артем мало знал Дашу, но был уверен, что она-то плакать не станет: скорее исцарапает ублюдкам морды и получит пулю в грудь, чем подчинится.
