– Вовсе нет, но ведь… Может предупредить кого-нибудь. Он же местный! Может, связать сначала?
– Хорошая мысль.
В избушке отыскалась крепкая веревка. Затащив пасечника внутрь, связали его по рукам и ногам, воткнув в рот тряпку. Ему придется изрядно повозиться, чтобы освободиться от пут.
– Куда мы теперь?
– Тебе честно ответить? – спросил Владлен.
– Хотелось бы, – как-то неуверенно протянул Назар.
– А хрен его знает! Съезжаем на дорогу, а там подумаем, что да как.
Загрузились в машину. Людмила, устроившись на заднем кресле, замкнулась. Сейчас ее лучше не трогать, пускай себе помолчит пару десятков километров, авось осмыслит происходящее, поймет, что ее спасли. А там, глядишь, поразговорчивее сделается.
– Давай я сяду за руль, – сказал Владлен.
– Не возражаю. Мне тоже отдохнуть нужно.
Уже усаживаясь в кресло, Владлен глянул в открытую дверь избушки – пасечник слегка пошевелился. Крутанув руль, он покатил по дороге, прямиком через цветочное поле, распугивая пчел. Поначалу рассерженные насекомые зло бились в лобовое стекло, а потом, когда поехали через лес, отстали.
– Куда мы теперь?
– Спросил бы что-нибудь полегче, – буркнул Владлен. – Меня другое заботит, что это за тип? Откуда он взялся? Такое впечатление, что он нас просто поджидал. Знаю одно: через пост нам ехать точно нельзя! Да и бензин уже на исходе. Посмотри на карту, автозаправка далеко?
Полистав страницы атласа, Назар отыскал нужный путь.
– Ага, кажется, нашел… Отсюда будет километра три, если свернем на эту дорогу, – показал он на узкую асфальтированную полоску, уводящую куда-то далеко в сторону от основной магистрали.
– Ты уверен, что именно там бензоколонка?
– На карте так показано. Можешь взглянуть…
– Ладно, не надо. Поедем туда. Рискнем! – повернул Лозовский руль. – По оживленной трассе ехать нам тоже как-то не с руки. Полиция может засечь и наверняка остановит.
Дорога оказалась живописной, какой может быть только уголок, находящийся вдали от цивилизации. По обе стороны от шоссе тесным рядком выстроились высокие сосны. Местами через редеющий строй проступали луга, где, лениво помахивая длинными хвостами, паслись буренки. Идиллия, одним словом! Проехали через небольшую деревеньку с крепкими добротными домами, в центре которой высокой башней из красного кирпича стояла водокачка, а рядышком, будто стыдясь векового убожества, расположился колодец с почерневшей высокой крышей.
Владлен Лозовский посмотрел на часы: проехали четыре километра.
– Где же бензоколонка?
– Здесь где-то должна быть.
– Ага, вижу, – облегченно протянул он, разглядев небольшую каменную будку, подле которой стояло две колонки. – Подъезжаем.
Из будки вышел рыжеватый взлохмаченный рябой парень с вытянутым лицом.
– Сколько? – вяло спросил парень.
– Давай полный бак, – сказал Лозовский, выходя из машины.
– Сделаем, – лениво отозвался рябой, воткнув «пистолет» шланга в бензобак.
– Кому платить?
– Вон там касса, – махнул он в сторону каменной будки.
– Полный бак, – сказал Владлен, протягивая деньги.
За аппаратом с угрюмым видом сидел небритый дядька лет пятидесяти. Дряблые щеки, заросшие неопрятной белой щетиной, длинными некрасивыми складками спадали на грудь. Грузный, бесформенный, будто снеговик, он повернулся на крошечном стуле (невероятно, как тот выдерживал столь громоздкое тело), взял деньги и отсчитал сдачу.
– Что-то еще?
Лицо кассира показалось располагающим, можно было и рискнуть.
– У вас тут есть мастера по жестянке?
– Много нужно делать? – По тусклому голосу нетрудно было догадаться, что в этой жизни его мало что интересует.
– Сущая ерунда, залатать нужно пару дырок, да вот еще стекло вставить.
– Сцепились, что ли, с кем-то в дороге?
– Вроде того.
– Как скоро нужно сделать?
– Чем раньше, тем лучше.
– Быстро так не получится. Рихтовка, грунтовка, покраска, а потом и просушить нужно, – в глазах кассира появился огонек, какой наблюдается только у человека, рассказывающего о любимом хобби. Тянет человек нелюбимую работу, считает время до ее окончания – и вот возвращается домой, открывает альбом с любимыми марками, и серость существования как бы отступает на второй план, а сам он всецело погружается в свой иллюзорный мир, в котором ему уютно и спокойно.
– Мы согласны некоторое время подождать.
– В километре отсюда гараж стоит. Федор там есть такой, он жестянкой занимается. На всю округу известен. Так что вам, ребята, очень повезло. Сейчас я вам покажу!
Неожиданно легко поднявшись, он вышел из будки и подошел к Лозовскому. Теперь, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он показался еще более величественным. Окажись он на борцовском ковре, ему не было бы равных.
– Поедете сразу по этой дороге, метров через двести она разделяется на три направления. Так вы езжайте по правой. Так и упретесь в гараж.
Машина была заправлена. Самое время уезжать. Однако оставалась какая-то недоговоренность.
– Сделаем. А бензин-то у тебя хороший?
– Не сомневайтесь, никто не жаловался. Лучше не бывает!
Владлен Лозовский сел в автомобиль и, просигналив на прощание, отъехал.
Метров через двести с небольшим, как и говорил толстяк, дорога разбивалась на три рукава. Владлен невольно притормозил.
– Знаешь, что-то меня дурное предчувствие одолевает.
– Брось, пустое!
– Посмотри на дорогу. Тебе это ничего не напоминает?
– Это ты о чем?
– Как в сказке получается, направо поедешь – коня потеряешь, налево поедешь – сам погибнешь, прямо поедешь – и сам погибнешь, и коня потеряешь.
– После всего того, что с нами случилось, худшего ожидать уже не приходится, – сказал Назар. – Явный перебор!
– Возможно, ты и прав. Лимит неприятностей на ближайшие два месяца исчерпан. Поедем направо, а там видно будет.
Метров через восемьсот близ небольшой проселочной дороги стояло три гаража с распахнутыми воротам. Подле них в засаленных комбинезонах двое мужчин ковырялись в «уазике». Едва глянув на подъезжающий автомобиль, снова зарылись в широко распахнутый передок автомобиля. В глубине гаража светлым пятном стояла еще одна машина с распахнутой передней дверцей. За водительским креслом Владлен рассмотрел человека, ковырявшегося в панели.
Остановившись поблизости, Владлен вышел из салона и подошел к худощавому загорелому мужчине, вышедшему из гаража. Подставив прокопченное лицо солнцу, тот сладко поморщился.
